…Соня и Катя пристроились в углу комнаты, внимательно слушая рассказ Командора о предстоящем походе. Рассказ этот как-то не очень соответствовал тому, что им говорили в марте, уговаривая провести июнь в нетрудном походе с хорошей кампанией в горах, и женщины переглянулись недоуменно и немного испуганно. Впрочем, деваться им было некуда, деньги на билеты они уже сдали, работу, считай, потеряли, жилья у них до последних чисел августа не будет. Так что пути назад нет…
…- Митя, раздай всем билеты. Ого, - проговорил Олег, разглядев номер поезда. – Как ты умудрился тринадцать билетов купить в один вагон, рядом, да еще в начале? И на самый удобный поезд, а не на треклятый скоро-медленный? Фантастика!
- Секрет завхоза, Командор, - усмехнулся Митя.
- Да,- протянул Арнольд. - Недаром тебя прозвали Магом. Кто не сдавал деньги – мигом гроши на стол. Наш завхоз маг, а не Ротшильд.
Завершала этот день традиционная баня: огромный дом Северовых строил еще Машин дед, потомственный помор. Строил по северному: все под одной крышей. И баня просторная, на большую семью. Это уже Маша и Лёня, когда их дом стал местом предпоходного сбора Олеговой Команды, разделили ее на две части: мужскую и женскую, раньше-то баня была общая. Напарившись, Олег вышел на крыльцо покурить. Почти тут же вышла из дома и Лидка.
- Красота, - удовлетворенно выдохнула она. – Что ни говори, нет ничего лучше Северовской бани.
- Лучше гор и походов? – насмешливо спросил Олег.
- Ну ты сказанул, - рассмеялась Лидка. – Горы и походы – это вообще вне сравнений. Я говорю о цивилизованном мире, в котором приходится существовать между походами.
- А, - протянул Олег. – Тогда ладно. А то я решил было, что ты с походами завязываешь и переселяешься к Северовым. Места-то у них в доме полно.
- К Северовым хорошо приезжать, но не жить, - серьезно сказала Лидка. – Так спокойно и безмятежно жить я никогда не смогу. Мне темп нужен, возможность поскандалить, выказать себя. И потом мама. Она же городская женщина.
Олег понимающе кивнул: мама для Лидки была второй страстью, вторым смыслом жизни. А может, и первым. Интересно все-таки, что она выберет, коли возникнет такая неизбежность: поход или маму?
- Как новенькие? – спросил он затягиваясь.
- Клеевые женщины, - хмыкнула Лидка. – Телеса – закачаешься. С такими телесами не в поход, а в натурщицы к хорошему художнику. К Лёне, например…
Лидка, щедро употребляя соответствующие словечки, принялась детально описывать тела новеньких так, как описывала когда-то тело Евы, потом тело Насти. Вот такие Лидкины описания Олег всегда слушал, не морщась, считая, что без этих словечек тут не обойтись. Хотя ее цинично-издевательское отношение к другим женщинам удивляло: как-никак сама же женщина.
- Я не об этом, - хмыкнул Олег, с некоторым сожалением прерывая Лидкины откровенно натуралистические излияния.
- А что еще можно увидеть в бане, - усмехнулась Лидка. – Парились от души. Поговорила я с ними немного. Вроде все понимают.
- Надеюсь, ты объяснила им, что к чему. А то получится, как с Шурой.
С Шурой Долгиной в прошлом году получилось плохо. Весь поход терпела она придирки Олега, а уже в поезде обозвала его мужланом и солдафоном, а всей Команде сказала, что больше с такими выродками ходить не будет. А потом слушок пошел о Команде, нехороший слушок. Слава богу, знали Олега и его Команду все старики из их туристической компании, знали и уважали. Потому слушок и приглушили. Но повторения такого оборота ни Команде, ни ему, Олегу, не нужно.
- А как же, - хмыкнула Лидка. - Даже предупредила, что кликать их будешь телками. Ты же не удержишься.
- Не удержусь, - рассмеялся Олег. – Ну и что они на это сказали?
- Переглянулись, а потом та что потемнее говорит как бы сама себе: что ж, пусть прозывает телками. Вторая же только рассмеялась. Будем надеяться, что шуму после похода поднимать не будут. В общем, первое впечатление неплохое, а подробнее тебе дней через десять расскажет Арнольд. Да, рассказала я им для острастки, как ты тогда с Оксаной обошелся.
- Зачем? – нахмурился Олег.
- Не знаю, - пожала плечами Лидка. – Вспомнилось вдруг – и рассказала. Наверное, потому, что в те же места идем. Та история, ведь, на переправе через реку Ивовая случилась. Во всех подробностях рассказала, да от себя еще присочинила, чтобы уразумели, что бывает с нарушительницами дисциплины.
Олег помрачнел. Еще одну Лидкину черту он плохо переваривал – активное женоненавистничество. Любила Лидка смачно пересказывать почерпнутые, как она уверяла, из книжек описания унижений женщин, показывать соответствующие фотографии и рисунки. Олега это коробило: мужчина-женоненавистник – это еще куда бы ни шло, понять можно, но женщина-женоненавистница – это какая-то патология…
…Светловолосая, коренастая женщина подошла к Соне и Кате, оценивающе осмотрела их голых, хмыкнула презрительно. От ее взгляда Катя даже поежилась, почудилось, будто выставлены они с Соней на невольничьем торгу, а женщина эта из покупательниц, сейчас щупать будет: стоит ли купить, а если стоит, то за сколько.
- Так вот, девочки, - строго сказала женщина, наконец-то посмотрев им прямо в глаза. – Порядки в нашей команде строгие: никаких романов, никакого кокетничества, заигрываний. Так что на время похода забудьте о всех ваших матримониальных устремлениях и чаяньях. Понятно?
- На наших матримониальных надеждах мы давно поставили крест, - тихо сказала Соня.
- Хотелось бы верить, - ухмыльнулась женщина, переводя взгляд на Катины груди.
Взгляд был такой, что Катя не выдержала, покраснела.
- И еще усвойте: Командор наш – мужик суровый, к женщинам-новичкам строг до придирок, - продолжала женщина строгим голосом, совсем не вязавшимся с выражением ее глаз. – И Команда его в этом поддерживает. Звать вас будут телками, так уж у нас заведено. И каждой вашей оплошности спуску не будет.
- Что, могут и физическое воздействие применить? – фыркнула Катя.
- Командор – может, - взгляд женщины стал жестким. – И применил к одной такой.
- Как применил? – непроизвольно вырвалось у Сони.
- Как-как, - усмехнулась Лидка. - Раздел догола и выпорол прутьями. При всех. Уж как та ни умоляла о пощаде, не смягчился Командор, не сжалился.
- А как выпорол? – вдруг вырвалось у Кати. – Как это произошло?
- Любопытно стало? – вновь усмехнулась женщина. – Что ж, расскажу во всех подробностях. Может, и на пользу мой рассказ пойдет. Произошло это на переправе. Оксана первый раз самостоятельно шла, сопровождающего. Ну, и ошиблась, пошла не с той стороны стропы. Уже самую сложную часть реки преодолела, как на выходе на отмель поскользнулась, упала. Володька, державший стропу, немного расслабился, пропустил момент падения, а потому выпустил стропу из рук. Та выскользнула из карабина. Если бы не это, то Оксана сумела бы, цепляясь за стропу, встать и самостоятельно выбраться на берег. А так, она соскользнула назад, в стремнину. Течением ее поволокло вниз. Тут мы с Тарасом бросились на помощь, да и Олег подоспел. Втроем вытащили ее на берег. Конечно, в случившемся больше виноват Володька. Но Командор на Оксану набросился, закричал, что выпорет ее. Та на колени бухнулась, стала умолять пощадить ее. А Олега эти мольбы только раззадорили. Да и Володька его подзуживает: выпори ее, выпори. Командор, усмехаясь, подошел к Оксане, сорвал с нее рубашку, лифчик. Потом рывком поднял на ноги, спустил с нее трусы до колен и к дереву подтолкнул. А Володька прут ему протягивает. Оксана кое-как – каково со спущенными трусами – подошла к дереву, оперлась на него. А Олег принялся ее прутом охаживать. Тут мы с Тарасом опомнились, бросились Оксану выручать. Да только Володька нам мешает. Оттолкнули мы его, подбежали к Командору, схватили его за руки. Но раз десять он по Оксаниной попе прутом прошелся. Вот такой он, Олег. Но зато и положиться на него можно, как на каменную стену. Никого в беде не оставит, из любой передряги вытащит…