— А Филипп Французский знал о ваших имперских планах?
— Он должен был помочь мне занять место Римского папы. Я предназначал для принца "Милую Францию". Но — не вышло, так не вышло. Оставим Людовика на его троне. Оставим "милую Францию" средневековым постоянным эпитетом "Песни о Роланде"… — он вздохнул, — Ибо при Короле-Солнце порабощенная Франция не будет той "милой Францией", страной мира и благоденствия, в которую ее превратил бы Филипп под моим руководством.
— А на кого бы вы оставили Францию, если бы… если бы Филипп стал королем? А вы должны были бы уехать в Рим? — спросил Энрике с любопытством.
— На Атоса, конечно! Атос, только Атос мог бы быть премьер-министром. А гасконец руководил бы всеми нашими вооруженными силами.
— Они согласились бы? Не уверен…
— И я не уверен. Но чем черт не шутит! Я и Рауля не забыл бы. Загрузил бы его делами по самую макушку, чтобы некогда было думать о… глупостях.
— Разве любовь — глупость? Об этой истории судачат уже у нас, за Пиренеями. Моя племянница, юная Анита де Кастильо заявила своему другу: "Ну и дура же эта Лавальер! Да если бы меня так любили!" На что молодой человек ответил серенадой…
Арамис улыбнулся.
— Juventud, juventud…[10] — сказал он, задумчиво улыбаясь. А потом тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания.
— В данной ситуации любовь — глупость, — резко сказал он, — Не любовь вообще. Я имею в виду конкретный случай. А принц… Сейчас мне нужен принц не для французского трона. Я добуду ему новую империю. Когда я стану Римским папой, весь католический мир будет у меня в подчинении. Включая Его Величество Людовика! Включая Великого Магистра Мальтийского Ордена, рыцарей Сантьяго и Калатравы, Венецианскую Республику. Италию. Польшу. Понимаете, какая это сила? Я не перечисляю мелкие княжества и государства, вы сами знаете не хуже меня, что я имею в виду. Но это только начало.
После коронации Филиппа, короля Иерусалимского, мы нанесем удар по Северной Африке. Это второй акт драмы "Десятый крестовый поход". Но я не буду готовить удар так тупо, как Людовик! Что этот тщеславный мальчишка знает об Алжире, Тунисе, Марокко? Восточные сказки, и то в глупых переводах! Карнавал в Фонтенбло в псевдо-восточных костюмах, где арабы и турки так же мало похожи на настоящих арабов и турок, как его пастухи и римляне — на пастухов, которые есть в действительности и римлян, которые были в прошлом… Мои миссионеры подготовят почву, развалят государства Магриба изнутри. Кое-что уже начато в этом направлении. В этих государствах вспыхнет междоусобица. Мои люди спровоцируют региональные войны между мусульманами. Войны их ослабят. Тщательно изучив местный колорит, язык, обычаи, мы подготовим вторжение и — завоюем Северную Африку. А удар нанесем не с Севера, а отсюда. С Северо-востока, — и Арамис обвел рукой свою будущую империю, — Ответ католиков на зверства мусульман по отношению к мирным людям… Норд-ост, одним словом. Это вам, как будущему мореплавателю, понятно. Если Бофор к тому времени захватит и удержит в своих руках Джиджелли, отлично. База у нас уже будет. Если ж нет, начнем с нуля. Людовик Святой, римляне, испанцы — будет время проанализировать их победы и поражения. И сделать выводы из уроков прошлого… Это приходится делать в одиночку. А мне как пригодись бы Атос, с его эрудицией и гасконец, с его нестандартным мышлением! Что ж, один так один… И тогда к католической империи присоединятся Алжир, Тунис, Марокко, Египет…
— Сказки "Тысяча и одной ночи" — прошептал дон Энрике.
— Vamos a ver, caballero, vamos a ver![11]
— Это все, что вы задумали, господин Д'Эрбле?
— Не все! Далеко не все! Мы говорили об Азии и Африке. Взгляните на Европу.
— С Европой все ясно, — пожал плечами дон Энрике.
— Ничего вам не ясно. Акт третий. Европа. Бель-Иль останется моей базой! Я не отдам Бель-Иль Людовику! Слишком много труда в него вложено! Не только моего… Славного Портоса, и всех этих людей — землекопов, каменщиков. Строителей. Вы, потомок знатного рода, можете их презрительно именовать чернью, я, священник, они мои братья во Христе, и я за них в ответе перед ним! И, вернемся к презренной прозе — денежных средств немало вложено, пусть не моих собственных, пусть господина Фуке, пусть не идеального происхождения… Обидно, рыцарь, поймите, обидно отдавать свое детище без боя… Но это, между прочим. Власть Римского папы ограничит претензии этого невесть, что о себе возомнившего юнца.
Подумайте, для чего мне нужен Бель-Иль…
— База… Вы хотите вернуть Англии католическую веру?
— Почему стала возможной диктатура Кромвеля? В католической монархии этого бы не случилось. Пуританские фанатики пролили священную кровь короля. Генриетта-Мария, супруга Карла Первого, дочь Генриха Четвертого, была католичкой, и ее принадлежность нашей святой церкви вызвала особую ненависть протестантов.
— Я согласен, пуританские фанатики — страшные люди, но имеем ли, мы, католики, право считать себя белыми агнцами? Сколько крови пролили "добрые католики"! Невинной крови!
— Хрестоматийные примеры — Варфоломеевская ночь и инквизиция. Дон Энрике, это извращения. Это не христианство, это как раз от Сатаны.
— Гиз и Торквемада — слуги дьявола?
— Да уж не Бога, — пробормотал Арамис, — Инквизиция изжила себя. Инквизицию пора отменить. К вящей славе господней! Вы слышали о процессе Урбена Грандье, кюре из Лудена?
— Да.
— Я знаком с его трудами. Дело Урбена Грандье будет пересмотрено. Я реабилитирую кюре из Лудена. И, возможно, осуществлю еще одну реформу. На эту мысль меня навел мой коллега — Урбен Грандье, красавец-священник, любимец дам, талантливый, обладавший острым, оригинальным умом — и погибший мученической смертью. И, позвольте заметить, мой жизненный опыт.
— Что вы задумали?
— Я РАЗРЕШУ КАТОЛИЧЕСКИМ СВЯЩЕННИКАМ ВСТУПАТЬ В БРАК.
— Фантастика! — воскликнул дон Энрике, — Не забудьте тогда и нас — Мальтийский Орден, ваше святейшество.
— При условии, что вы не потащите на Мальту своих благоверных, — шутливо сказал Арамис, — Не забуду, рыцарь, не забуду. Как вам мои идеи?
— Отмена инквизиции, реабилитация жертв этой чудовищной карательной машины, отмена обета безбрачия — это так смело, величественно и прекрасно! Пора разорвать цепи прошлого! Но поймут ли вас?
— Надеюсь. Я умею убеждать свою паству.
— Во всем этом одно вызывает сомнение — англиканская церковь. Вы не сможете ее реформировать.
— Will see — Увидим, — сказал Арамис, — Но третий акт еще не окончен. Взгляните на Восток.
— Восточная Европа? Но Польша и так католическая страна.
— А дальше?
— Россия? Вам мало английских туманов, хотите русского мороза?
Б-р-р-р! — дон Энрике поежился, — Вот уж несчастные люди! За что их так Бог наказал! Как они там живут, удивляюсь!
— А вы не удивляйтесь. Живут и не жалуются. Не хуже нас с вами.
— Оставьте русского медведя дрыхнуть в его заснеженной берлоге. Не выйдет у вас этот номер. И потом, православие не так враждебно католичеству, как все эти протестанты.
— Огромная территория, — сказал Арамис, — Богатая страна, пока изолированная от Европы. Мы — сами по себе, они сами по себе. А между тем Россия нужна для четвертого акта. Без северных варваров не обойтись. Я не говорю, что это будет легко, вовсе нет! Европейцев в Московии считают "басурманами".