Стоянка Карахан-Тепе была открыта недавно, и ей была посвящена всего одна статья, опубликованная в одном из научных журналов, издаваемых в Берлине{18}. Согласно информации, содержащейся в этой статье, Карахан-Тепе занимает площадь около 325 000 м2 (80 акров). Засыпанные землей колонны, расположенные на расстоянии от 1,5 до 2 м друг от друга, выступают над поверхностью на 50–60 см. На поверхности обнаружены и другие украшенные резьбой камни, в том числе разбитый торс обнаженного мужчины и отполированная скала, на которой вырезаны фигурки животных — коз, газелей и кроликов.
Возможность посетить Карахан-Тепе представилась три дня спустя, когда мы осматривали руины семи храмов сабеев в Согматаре, вблизи сирийской границы. Считается, что каждый храм посвящен отдельной планете, хотя все объяснения не выходят за рамки гипотез.
Здесь один из местных охранников слышал о Карахан-Тепе, хотя указанное им направление никуда нас не привело. Покружив на машине около часа, мы обнаружили, что заблудились, не имея надежной карты местности. Приближалась ночь, и мы уже были готовы признать поражение, когда палец бедуина, управлявшего трактором, указал нам новое направление. Мы оказались в колее из грязи, которая медленно поднималась вверх, пока не привела нас к уединенной ферме в центре обширной возвышенности.
Маленький мальчик, неожиданно появившийся перед нами, указал на склон холма примерно в пятистах метрах от нас, и мы пошли пешком через вспаханные поля. Мы не видели никаких признаков раскопок, но по мере приближения к вершине холма я стал замечать следы присутствия здесь людей эпохи неолита. Сначала это был необычно заточенный осколок кремня, а затем, как в Гебекли-Тепе, мне стали попадаться все более совершенные орудия — они были везде.
Поглощенный прогулкой по полю, я вдруг услышал, что меня зовет Сью, которая находилась ближе к вершине холма. Вскоре выяснилось, чем вызван весь этот переполох. На северном и восточном склонах были видны верхушки вертикальных камней, выдававшиеся над поверхностью земли. Одни были расположены парами, другие выстроились рядами в направлении с севера на юг. Многие менгиры были бесформенными, но некоторые напоминали Т-образные колонны из Гебекли-Тепе и были покрыты стертой, почти неразличимой резьбой. Практически все колонны стояли на своих местах, и только некоторые оказались разбитыми — их фрагменты были разбросаны вокруг. Упавшего камня со змеей нигде не было — по всей видимости, его забрали на хранение в Харранский университет.
Еще дальше, на восточном склоне холма, мы нашли другие камни с открытыми в результате предварительных раскопок основаниями. Наш водитель Ариф попытался убрать булыжники из-под одного камня, наклоненного почти горизонтально. Я взялся помочь ему, но не успел выпрямиться, как он вдруг отпрыгнул, взволнованно указывая на землю перед образовавшейся ямкой. Сначала я не понял причину его тревоги, но затем увидел на песчаном грунте большого серого скорпиона, который выбрался из-под колонны в том месте, где несколько секунд назад лежала моя ладонь.
Назначение этого удивительного доисторического сооружения — оно даже больше, чем Гебекли-Тепе — остается загадкой, хотя его местоположение на склоне холма явно выбрано с тем расчетом, чтобы обеспечить беспрепятственный обзор на север и северо-восток. И действительно, ориентация рядов камней и стоящих колонн демонстрировала интерес к окружающему ландшафту. И мне вдруг показалось, что это очень древнее место когда-нибудь окажется еще более значительным, чем Гебекли-Тепе.
Мои размышления были прерваны появлением высокого худого бедуина, оказавшегося пастухом. Я не знал ни турецкого, ни арабского (жители этого региона обычно пользуются этими двумя языками), но по приветствию, которым пастух обменялся с Халилем и Арифом, я почувствовал, что он обеспокоен нашим присутствием. Согласно местным обычаям, Ариф предложил ему сигарету, и они, опустившись на корточки, стали что-то оживленно обсуждать. Через несколько минут Халиль повернулся к нам и сообщил, что все в порядке, хотя бедуин по-прежнему выглядел встревоженным. Впоследствии выяснилось, что это владелец фермы в долине и что представители Харранского университета приказали ему никого не пускать на это место.
Атмосфера изменилась, и я понял, что пора уезжать, особенно с учетом того, что на следующий день я должен был возвращаться в Лондон. На обратном пути я заметил на земле тщательно обработанный осколок кремня и поднял его, чтобы рассмотреть поближе. Он имел форму птичьей головы с явно различимым клювом и углублением глаза, напоминая хищную птицу или стервятника.