Это был автомат-хохотун. Он хохотал. Громко. Заливисто. С повизгиваниями и подергиваниями. Хохотал бесконечно, заходясь в пароксизме смеха. И, глядя на него, начинали смеяться те, кто находился здесь. Сначала робко, украдкой, прячась один от другого, потом все громче, все неудержимее, все истеричнее. Они уже не могли остановиться, судорожно дергались, задыхались, вытирали слезы, сотрясаясь в истерическом смехе, который и смех-то уже не напоминал, а смахивал на уродливо отвратительные судороги. Они гоготали, взвизгивали, ржали. Долго. Бессмысленно. До икоты. До посинения.
И все эти всхлипы и взвизгивания собравшейся здесь толпы покрывал торжествующий механический, какой-то ржаво-скрипучий, мертвый хохот автомата. Ничего более омерзительного и отталкивающего на своем журналистском веку я не встречал. Люди переставали быть людьми, превращаясь в автоматы. А автомат перестал быть достижением человеческого разума, обернувшись его поруганием, издевательством и проституированием его.
Нет, автомат, в том числе и самый искусный, самый хитро сработанный, сам по себе еще ничего не доказывает. Как не доказывает отвлеченная, оторванная от конкретных условий, ст того, к чему направлена, на что работает, степень автоматизации. Сбившись, автомат может невинно посмеяться над человеком, как это случилось с джентльменом с зонтиком. Но его можно заставить ржать и над человеческим достоинством, над человечностью, как это сделали хозяева американского Луна-парка.
Когда выходит из строя автомат с кока-колой — это немного досадно, но еще более смешно. Когда начинает барахлить автоматика на космическом корабле — это может обернуться драмой. Когда же достижение человеческого разума ставится на службу его поруганию, на потребу низменным страстям — азарту, стяжательству, корысти и, еще хуже того, человеконенавистничеству, жажде крови и разрушения, — тогда это кощунственно и трагично...
Хозяева Лас-Вегаса не озабочены прогрессом. Их увлекает идея автоматизации человеческих пороков.
На протяжении многих лет в Лас-Вегасе властвовали гангстеры, преступные организации, в которые объединились банды уголовников. Надо сказать, что гангстеризм в Америке — это тоже бизнес. Бизнес хорошо организованный, имеющий свою иерархию, свои законы, своих боссов. Американская деловитость есть американская деловитость: ее законы подчиняют себе равным образом производство автомобилей, выпуск сосисок, ограбление банков, убийство из ревности и ночные увеселения.
И точно так же, как производители автомобилей или жевательной резинки объединяются в крупные концерны, так и налетчики и воры создали свой всеамериканский трест, именуемый «Коза ностра». Там своя строгая дисциплина, точнее — диктатура нескольких, наиболее ловких и отпетых гангстеров. Во главе «Коза ностры» стоит, как его называют, «Владыка», или «Великий Хозяин».
Зимой 1969 года гангстерский мир Америки переживал важное событие. Отдал душу богу (а может быть, и черту) наследник знаменитого в 30-е годы чикагского налетчика Аль Капонэ, Вито Дженовезе — бандит, на совести которого десятки человеческих жизней, миллионы награбленных им долларов, удостоившийся в годы второй мировой войны от Бенито Муссолини высшей фашистской награды. Он покинул земную юдоль, завещав гангстерский трон близкому сподвижнику Томми Эболи. Однако «Коза ностра» хотя и бизнес, но все-таки бизнес бандитов. И посему мистер Эболи, не успев взойти на гангстерский трон, последовал за своим шефом, весьма таинственным образом переправившись в мир иной.
По этому случаю в марте 1969 года не где-нибудь, а на фешенебельном флоридском курорте Майами-Бич состоялся всеамериканский гангстерский конгресс, которому надлежало выбрать нового «Великого Хозяина». Точности ради хочу напомнить читателям, что этот конгресс состоялся там же, где за несколько месяцев до того происходил конвент ныне правящей республиканской партии, выбиравшей кандидата на пост президента Соединенных Штатов Америки. Судя по сведениям, просочившимся в печать, новым боссом американских гангстеров стал известный налетчик и бандит Джерардо Катена.
Вот эта-то самая «Коза ностра» и царила на протяжении многих лет в Лас-Вегасе, небезуспешно эксплуатируя страсти и пороки людские, наживая на них десятки миллионов долларов ежегодно.
Ну, а Гозард Хьюз? С какой целью появился он в Лас-Вегасе, что искал там? Быть может, острых ощущений у карточного стола или неверного рулеточного счастья? Нет, не такой он человек, чтобы гоняться за призраками черно-красных рулеточных полей, преследуя вслед за бешено вращающимся шариком изменчивую и вечно ускользающую удачу.