Сложен механизм современной политики, многотрудны ее проблемы, вынуждающие подчас просчитывать десятки, а то и сотни вариантов. С каждым годом усложняются задачи, встающие перед государственными мужами. Их решение требует огромного искусства, знаний, научно точной и обоснованной методологии. На одних способностях и талантах, даже если они и наличествуют, ныне уже не выскочишь. Если не доскональное знание каждой из проблем, то хотя бы понимание сложности их, умение к ним подойти — этого ожидали от молодого, получившего неплохую подготовку нового президента Соединенных Штатов Америки.
Надо думать, что выбор тех, кто имеет в Америке право такого выбора, который пал на сенатора Джона Кеннеди, и был результатом репутации интеллектуала, прочно закрепившейся за этим выпускником Гарвардского университета. Уже в ранней юности проявил он склонность к углубленным занятиям. На университетской скамье обратил на себя внимание большим интересом к исторической и политической литературе. Беллетристика не пользовалась особой любовью молодого Кеннеди. Репутация «книжного пьяницы», как называла своего второго сына мамаша Кеннеди, прочно закрепилась за ним и в последующие годы.
Кстати, это обстоятельство заметно отличало Д. Кеннеди как от его предшественника на президентском посту, так и от преемника. Бравый генерал Айк сам как-то признался, что не читает больше двух-трех книг в год, да и то исключительно детективного жанра. Джонсон, по рассказам близких к нему людей, всегда предпочитал просмотр деловых бумаг чтению книг.
Еще будучи сенатором, Кеннеди пользовался каждым случаем, чтобы подчеркнуть, как он выражался, важность «интеллектуального подхода к политическим проблемам», всячески напирая на то, что в своей деятельности он стремится достичь «синтеза политики и науки». Вот характерное высказывание на сей счет, содержавшееся в одном из кеннедиевских выступлений незадолго до того, как его кандидатура стала официально котироваться на высший государственный пост в стране. «Среди первых великих политических деятелей Америки, — говорил сенатор Кеннеди, — тех, кто дал ей рождение в 1776 году, а в 1787 году дал ей крещение, находилось большинство крупнейших писателей и ученых нации. Ныне дело обстоит не так. Разрыв между умственным работником и политиком, по-видимому, растет, связь между ними утрачена. Где они, ученые государственные мужи?» — патетически восклицал честолюбивый сенатор, предлагая себя именно в таком качестве.
«Политиков, — разрабатывал ту же идею претендент на президентский пост, выступая перед профессорами и преподавателями Гарвардского университета, — следует для отрезвления окунать в студеные воды научных учреждений, чтобы они не стали пленниками собственных лозунгов и узких точек зрения».
Однако патетическими восклицаниями Кеннеди не ограничился.
Оказавшись в Белом доме, он осуществил в верхушке государственного аппарата достаточно ощутительную хирургическую операцию. Один за другим были уволены в отставку многие высокопоставленные чиновники. Им на смену пришла значительная группа сравнительно молодой профессуры. Новый президент почтительно именовал их своим «мозговым трестом». Озлобленные вашингтонские чиновники отводили душу глухим ворчанием и презрительной кличкой «яйцеголовые», которую они присвоили наводнившим в то время Вашингтон пришельцам с университетских кафедр.
Вряд ли нужно доказывать, что появление в Белом доме деятеля, еще в юные годы обратившего на себя внимание книгой «Почему Англия спала?», в которой он рассматривал последствия мюнхенского предательства, а после войны получившего одну из Высших журналистских наград, Пулитцеровскую премию, за книгу очерков «Биографии мужественных людей», было не случайным, как не случайным стало и появление вместе с ним в вашингтонских департаментах и ведомствах группы квалифицированных специалистов!
В 50-е годы в Вашингтоне всячески подчеркивалась некая «антиинтеллектуальная обстановка»; с легкой руки бесноватого Джозефа Маккарти слово «интеллигент» в американской столице стало чуть ли не бранным. Президентства Трумэна и Эйзенхауэра пришлись на период, когда в Вашингтоне безраздельно царил культ грубой силы. Пресловутая политика «с позиции силы» породила и определенный тип деятелей, ее осуществлявших. Не нужно много ума, чтобы размахивать атомной бомбой.
Но вот положение изменилось. Потрясание кулаком перестало быть действенным методом политики, маневрирование на международной арене и внутри страны в условиях слабеющих позиций, борьбы за умы людей требует изощренности, ловкости, хитрости, изворотливости. И как результат — интеллект на американской политической бирже начинает котироваться наряду с кулаком, а количество мозговых извилин ценится не меньше, чем крепость бицепсов и голосовых связок.