- Уже нет, - усмехнулась Арина. - Наверное, какая-то мелочь.
- Вот и хорошо! Главное - мы квиты. Знаешь, я теперь старательно зарабатываю себе венец святости! - усмехнулась она. - Не люблю долгов.
Лара в это время во все глаза смотрела на мать, запоминая каждую её чёрточку.
- Прощай, доченька! - сказала та. - Моя Арония!
- Прощай, мамочка! - сквозь слёзы ответила Дара.
- Асмодина-Аралия-Арина! Одна из владеющих силой, живущая в мире теней, я вновь закрываю твои уста печатью молчания! - громовым голом объявила Фаина.
И Арина растаяла в воздухе. Лишь волна холода пошла по комнате.
- Вот как? - обернулась Фаина к девушке. - Ты у нас теперь Арония? Сильное имя. Ну, что ж, надеюсь, у кубанского Клана владеющих силой к тебе не возникнут претензий?
- Я буду стараться не причинять вам беспокойства, - вздохнув, пообещала та. - И спасибо вам за помощь, Фаина.
- Что там наша Полина? Выспалась уже? - буднично проговорила Фаина Петровна - теперь уже старушка в пуховом платке на плечах. - Надо бы ей семян цветов собрать.
Часть 2
Арония
Глава 1
Посещение домового
"Что бы это значило? - думал Михалап, сидя в своём любимом и уютном пыльном углу на чердаке. - Ларка дома, а Евдокия не является. Не заболела ль она? Да и хоть бы совсем окочурилась, не заплакал бы. Шельма она ещё та - держи с ней ухо востро. А денежка уже тю-тю - не получит её обратно. Да и Ларка будет цела, если померла. Вот не верю я Евдокии, что ей только капля крови её нужна. Чего ж она тогда Ларку за яремную вену норовила куснуть той ночью? Я ж всё видел. Тут бы ей и конец. А я ж говорил - хату Акимову поганить не позволю! Потому и рублевик взял. Хотя, с другой стороны - чо б я сделал, когда б она девку уходила? Рази што стащить её дуриком. Так и мне ж достанется. Так с ей поди справься. Чисто аспид, а не Евдокия. Эхе-хе! И чего я с ней, дурень старый, связался? - почесал он кудлатую макушку. - Так ведь она ж - хитрая баба. Знала, что против царского золотого рублевика я не устою. Теперь бы вот рад на попятную, да не можно. По рукам же ж вдарили! И рублевик жалко отдавать. Он так ладненько в мой сундучок лёг, вроде б там и был!"
Но вскоре Михалапу надоело самоедством заниматься, сидя в углу. И он решил:
"Надо б навестить эту Ларку. Глянуть - чего это она так осмелела? Да и шугануть её маленько - пока Евдокии нет. Чтоб уж совсем сбежала и больше в Акимову хату не возверталась. Глядишь - и овцы были б целы, и деньга при мне осталась. Не моя вина, что эта пигалица сбегла. Пусть и дале живёт в своей общаге. Целее будет".
И тут Михалап хлопнул себя по лбу. Звук был ещё тот - как деревом об дерево стуканули.
"Чего ж я сразу-то не скумекал? Я сам возьму у Ларки эту каплю крови и Евдокии её предъявлю. Мол - вот, дела кончены. Чтоб она уж больше к ней не совалась и в вену ей не вгрызалась. А так - я рублевик отработал и в Акимову хату безобразничать её боле не пущу. Где там мои струменты?" - решительно поднялся Михалап.
Он пошарил в глубине за балкой и достал оттуда старенький мешок. Он был весь в заплатках - его ещё бабка Апраксия сшила, а он самолично дырки латал. Эти - как Михалап их называл - струменты он всегда использовал в дело. Если, к примеру, хозяин жилья был ловок, степен и хозяйственен и был домовому по нраву, то он всё аккуратно ремонтировал в его дому в свободное время - которого у него завались. Например - когда где-то что-то поломается или от гвоздя отстанет. Хорошему человеку и помочь не в падлу - как говорили лагерные зэки. А если шелупонь какая - как этим московиты, к примеру - то не грех им и навредить. Проводку спортить или потолок обрушить, или там крышу прохудить. В общем - очень полезный был у него мешочек. В ём - и топорик ладный, и сверло, и долото, и ножницы и ещё много чего всякого нужного в хозяйстве. Есть и шильце, которым Михалап собрался уколоть эту самую Ларку-свиристёлку. Куда-нить в лопатку или в ягодицу, когда она спиной к нему повернётся во сне. Та и не поймёт - чо да почему. Подумает - комар куснул аль блоха цапанула. Или уж куда получится. Можно и из другого места крови набрать. Капельку эту он тут же в чарку стеклянную капнет, что ещё от Акима осталась. Вот она и чарочка.
Как все домовые Михалап был основательным мужичком - готовился, как следует. Надел на себя ватные штаны, кухайку Акимову, его же малахай заячий, и, закинув на плечо бабкин мешочек, потопал, уминая на ноге кирзовые Акимовы сапоги. Всё путём - никак на дело идёт. Не хухры-мухры.
Девушка проснулась среди ночи от странного ощущения - будто кто-то пристально смотрит на неё из темноты или стоит за дверью. Она и раньше многое чувствовала и слышала, а теперь и подавно. И даже ничуть не испугалась. Если это Евдокия, то в этот раз она тут встретит не беззащитную жертву. Евдокия - кошка, а она, Арония, волчица.
Но тут она с удивлением увидела, как откуда-то с потолка в комнату свалился с лёгким стуком - будто кот - маленький мужичок в потрёпанной фуфайке и с мешком на плече. Не глядя на неё, он деловито порылся в нём и шагнул к дивану.
Девушка с интересом ждала продолжения этого действа, делая вид, что спит. И дождалась: мужичок, видно, будучи полностью уверен в своей безнаказанности, впрыгнул ей на грудь и замахнулся. В его руке блеснуло что-то тонкое и металлическое. Она тут же схватила одной рукой за эту лапу, а другой - за его косматое ухо, торчащее из-под малахая, и спросила:
- Кто тут ко мне незваным гостем пожаловал? Никак это ты, Михалап!
- Это ещё глянуть надо - кто к кому пожаловал! - загукал, заверещал, отбиваясь, домовой. - Я тут хозяин! А не ты! Отпусти, Ларка! А то хуже будет!