Он сглотнул. Возможно, у них были другие серверы, автономные устройства, не подключенные к линии связи как к основной системе. Он помотал головой. Даже если и так, аЛан не мог не вычленить их передаточные станции. Ни один фамильяр не может так долго молчать.
Она сжала его руку:
— Хоть бы раз ты зашел сам, а не звонил, когда тебе было что-то от меня нужно, я бы помогла тебе врубиться. — Она прикурила сигарету. — А так тебя просто поимели.
— Предположим, ты права. — Он вытер ладонью пот со лба. — Но даже если я и наложил новый ритуал поверх уже существующего, это ничего не значит. Нет ничего плохого в том, что они дублируют друг друга.
— Кроме того, — сказала она, выдыхая в потолок клубы дыма, — что ты засветился. Ты сам позволил, чтобы тебя имели, имели и еще раз имели. Ты написал код, загрузил ритуал в их терминал, затем повысил его мощность своими чарами. Прекрасно. Но теперь, когда поглотители чар перенаправляют, подписывают и посылают письма счастья, поддерживая жизнь твоего ритуала, старый станет питаться за его счет. — Она затянулась сигаретой. — В конце концов старый выследит, откуда чары берут свое начало, и в качестве объекта отдаст предпочтение тебе. Черт, это могло уже произойти.
Престер потер лицо:
— Подожди.
Она скрестила руки на груди.
— Кто его закодировал? — спросил он.
— Я, два месяца назад.
Он придвинулся ближе:
— Ради всего святого, Тейлор, отзови его.
Она прикрыла веки:
— Ты думаешь, у меня есть с ним связь? Не будь ослом. Я приняла меры предосторожности.
Престер услышал, как завертелись крошечные вентиляторы планшета, выдувая из машины механический жар.
— И что теперь?
— Черт с тобой! — сказала она, выскакивая из кабинки. — Пошли.
— Нет, — сказал он, отшатнувшись, — возьмем мою машину.
Тейлор нагнулась и опять схватила его за руку.
— Тебе повезло, что ты вообще доехал на ней сюда! — прошипела она. — Если тебе нужна моя помощь, ты едешь со мной. Кто знает, может, тормозная жидкость вытекла и свечи заржавели.
Престер уступил и пошел с ней к метро. Он подумал о копе за городом. Об Айдайо. Ритуал Тейлор вычислил его — сомнений не было.
— Не могу поверить, что помогаю тебе, — пробормотала она. Туман сгустился в дождь, его капли бусинами переливались на ее почти совсем голых плечах. — Это глупо.
Престер прикусил язык.
На тротуаре они, бесцеремонно расталкивая прохожих, пробирались сквозь двигающуюся навстречу толпу. Куда бы ни смотрел Престер, везде на коже и одежде прилизанных дождем людей отражался город позади него. Неоновые изгибы и размытый рисунок кирпичной кладки отсвечивали на влажных тенях темных лиц пешеходов. Он видел, как белый человек со знака пешеходного перехода прошел сквозь людей, стоп-сигналы вспыхивали на их мокрых щеках. Провода линии передач и метро переплелись с волосами.
Один пешеход столкнулся с ним, залепив рукой со множеством колец на пальцах по планшету в кармане Престера с таким звуком, что он забеспокоился, что незнакомец повредил аЛана.
Увлекая Престера за собой, Тейлор протащила его сквозь троицу длинноволосых девиц в чистых свитерах, вышедших на ночную прогулку из кампуса дальше по переулку. Их глаза сверкнули на него дорожными знаками.
Он не понимал, то ли он потерял равновесие, то ли ближайший фонарный столб толкнул его.
Когда они вошли в метро, Престер рванулся было назад:
— Поезд?
Тейлор дернула его обратно, бросив на него крайне раздраженный взгляд:
— Мы идем пешком.
— Куда? — бессильно спросил он.
В лужу перед ним откуда-то из толпы плюхнулся один из его фиктивных плакатов. Престер машинально ощупал карман, где они хранились, но этот явно вернулся откуда-то еще.
Тейлор молча тащила его вперед, он врезался то в одного, то в другого прохожего, ударяясь голенями о гладкие кирпичные ограды палисадников. Когда движение стало не таким интенсивным, а дома стали меньше глазеть на людей и больше друг на друга, Престера немного отпустило. Здесь были тени, углы, арки и ниши без неонового света, без окон. В этом районе фасады домов давным-давно сдались на милость пятнам от старого угольного дыма и слабого известкового раствора. Престеру представилось, что только они, в общем городском упадке, осознавали себя с архитектурной стороны. Они осознавали, что когда-то были другими. Было время, когда здания управляли реальностью в городе. Когда единство их балок и мощь их арматурных стержней задавали темп происходящим изменениям. Теперь они знали только, что на них со всех сторон наступает хаос. Что все распадается на части до срока, а стили формируются и отмирают до времени. Так в конечном итоге останутся только дороги.