– Примите мои соболезнования, – учтиво произнес Краузе.
– Спасибо. Трудно описать… мое состояние в тот период. Скажу коротко – моя жизнь закончилась в день аварии. Я был глубоко убежден, что остался жив по ошибке… и не собирался жить дальше привычным укладом. Я уволился с работы, продал квартиру и написал завещание. Я готовился уйти.
– Вы хотели покончить с собой? – уточнил доктор.
– Нет, я хотел… уйти из мира, подальше от людей. Хотел жить где-нибудь… в горах отшельником или послушником в монастыре.
– Понятно. Продолжайте.
С этого момента голос Степана стал жестким, теперь он говорил без запинки, как хорошо заученный текст.
– Религиозным я никогда не был, но мать моей жены убедила меня молиться за семью, дабы облегчить им переход из этого мира в иной, что я и делал. Так прошло полгода. Признаюсь вам честно, мне казалось, что раньше я и не жил вовсе. Я стал испытывать чувство вины за то, что мне стало так комфортно и спокойно. Жизнь в одиночестве наполнила мой мир до краев. Меня переполняла радость бытия. Я молился уже не просто так, а с удовольствием и даже почувствовал тягу к монастырю. Мне захотелось принять постриг. И как только я принял это решение, меня стали преследовать сны. Они были разные, но в каждом из них была вот эта женщина.
Степан вынул из кармана джинсов фотографию и протянул доктору. На ней была изображена женщина обычной наружности. Посмотрев на фотографию, доктор Краузе спросил:
– Вы знали ее до того, как увидели во сне?
– Нет. Никогда ее не видел. И представьте, каково было мое удивление, когда я ее встретил на остановке.
Брови доктора от удивления поползли вверх.
– Мое сновидение стояло со мной рядом в виде реальной женщины. Я был потрясен и ошарашен. Сам не знаю почему, я пошел за ней. Я не хотел ее напугать и держался на большом расстоянии. Навыки слежки у меня есть, и она меня не заметила. Я провел ее до дома, узнал, где она живет и как ее зовут.
– И как же ее зовут?
– Галина Смолякова. Она замужем, у нее двое детей.
– Интересно, интересно. И что было потом? – спросил заинтригованный доктор.
– Я стал за ней приглядывать. Понимаете, во снах она нуждалась в моей помощи. Я должен был ее спасти. И когда я ее встретил, то понял, что должен ей помочь, но пока не знаю как.
– И что вы сделали?
– Прошло три года, и я все еще за ней приглядываю.
– Хм. Понятно. Вы с ней общаетесь?
– Нет. Я просто наблюдаю за ней и по возможности помогаю.
– Помогаете? Чем?
– Я оберегаю ее, – отрывисто произнес Степан.
Он явно не хотел вдаваться в подробности. Доктор понял это и не стал настаивать.
– Ваша помощь влияет на ее судьбу?
– Нет, нет! – запротестовал Степан. – Это просто помощь в бытовом плане. Один раз я помог занести коляску в подъезд. Другой – починил кран бесплатно, по-соседски.
– Значит, вы познакомились?
– Нет, я стараюсь маскировать свою внешность.
– Вы работаете сейчас? – настороженно спросил доктор.
– Нет, я не могу. Я за ней приглядываю, – многозначительно произнес Степан.
– На что же вы живете?
– Я же говорил, я продал квартиру и машину.
– Понятно. То есть вы добровольно возложили на себя миссию защищать эту женщину от неприятностей?
– Да. Поэтому я и пришел к вам. Светлана Яковлевна работала со мной около года, но результатов нет. Мы не продвинулись в решении моей проблемы ни на сантиметр.
– Хорошо, я вас понял. Вы сказали «по-соседски», вы живете в одном доме?
– В одном подъезде, я снимаю там квартиру. Так мне легче контролировать ее передвижения.
– Понятно. Теперь прилягте на этой кушетке и постарайтесь расслабиться.
– Для чего? – напрягся Степан.
– Мы просто продолжим беседу в другом положении. Поговорим о вас, о вашем детстве, о родителях, о вашей жене и сыне.
– Как, опять?! – недовольно воскликнул Степан – Мы провели в беседах с Анисимовой несколько месяцев, вы можете взять ее записи и изучить. Зачем рассказывать о моей жизни дважды?
– Когда вы приходите к любому другому специалисту, скажем, к кардиологу, а до этого несколько месяцев вам не могут поставить диагноз другие кардиологи, вы же не предлагаете им по записи восстановить анамнез?
– Что восстановить? – переспросил Степан.
– Историю болезни.
Вместо ответа Степан тяжело вздохнул, молча поднялся с кресла и перешел на кушетку. На вопросы доктора он отвечал неохотно, через силу. Лицо оставалось напряженным, а ладони периодически сжимались в кулаки. Особенно болезненными оказались вопросы о жене и сыне.
Когда прозвенел таймер на часах, доктор сказал: