Мать даже как-то сказала Ромеро:
"Счастлив тот час, когда ты привел Лоренцо в табор."
Лишь одна старая цыганка всегда смотрела на Лоренцо со злобой.
"На твоем лице написано, что ты принесешь несчастье нашему табору. Ты околдовал всех, но тебе меня не обмануть. Ты чужой нам. Для тебя, да и для нас всех, будет лучше, если ты уйдещь пока еще не поздно." - сказала она ему.
Лоренцо так растерялся, что даже не знал, что ей ответить. В тот же вечер он рассказал об этом Ромеро.
"Она не злая, она лучшая гадальщица во всем таборе и умеет видеть будущее. Все ее предсказания сбывались. Но и лучшие гадалки тоже могут ошибаться. Не обращай на нее внимания. Такой человек, как ты, не может принести нам несчастье." - сказал тот.
Он взял Лоренцо за руку, подвел к одному из костров и сказал:
"Сегодня мы будем танцевать фламенко. Отсюда ты сможешь все хорошо видеть. Если хочешь научиться танцевать, смотри и запоминай."
Лоренцо смотрел на танцующих, не отрываясь. Он вспоминал свое впечатление, когда смотрел из рощи первый раз на танцующих. Теперь вблизи танец выглядел еще красивее, рельефнее, мистичнее. Взглядом танцора он сразу определил, что Ромеро танцует значительно лучше остальных.
Танец окончился, цыгане разбрелись по шатрам, а Ромеро и Лоренцо остались у догорающего костра.
"Когда ты мне сказал, что танцевал на улице, я сразу понял, что будешь мне братом. Я ведь тоже хочу танцевать фламенко на улицах испанских городов." - сказал Ромеро.
"Ты танцуешь прекрасно, лучше всех остальных цыган. И испанцев ты покроишь своим танцем, как покорил меня." - Лоренцо смотрел с восхищением на Ромеро. - "Я много слышал о фламенко на рынке, но никто из них не видел фламенко, только слышали о том, что цыгане охраняют его, как величайшее сокровище, и убивают любого, кто пытается посмотреть, как его танцуют. Поэтому я просил тебя при нашей первой встрече, когда сидел под деревом, не убивать меня. Хотя я и подозревал, что это должен быть очень красивый танец, но даже и не думать не мог, что это так прекрасно. Почему же ты не танцуешь на улице, если ты этого так хочешь? Я уверен, что испанцы были бы благодарны тебе, если бы ты научил их танцевать фламенко."
"Это трудно сделать. Ни отец, ни остальные никогда не позволят мне этого. Фламенко - танец только для цыган. Для нас фламенко вроде молитвы. Вы ходите в церковь, а мы танцуем фламенко. Цыгане - народ кочевой, сегодня мы здесь, а завтра там, и строить церкви у нас нет возможности. Поэтому цыгане танцуют только в таборе и не разрешают никому смотреть, как мы это делаем. Вы ведь не пускаете в свои церкви мавров, хотя им может быть тоже интересно знать, что там происходит."
Они смотрели на угасающий костер.
"Сажи мне, почему ты живешь в Испании?" -спросил Родриго. - "Тебе не нравится Италия?"
Лоренцо смутился.
"Я тебе расскажу, но только потом, дай мне время. А сейчас идем спать, завтра ведь надо рано вставать."
"Теперь наступило время учить тебя скакать на лошади." - сказал ему через несколько недель Ромеро. - "Ты когда-нибудь уже имел дело с лошадьми?"
"Нет." - ответил Лоренцо.
"Я подобрал тебе кобылу. Она смирная, можешь не бояться."
Лоренцо был хорошим учеником, а может быть хорошим учителем был Ромеро, но вскоре Лоренцо скакал на своей кобыле, которую назвал Соня, как настоящий цыган. Он ухаживал за ней, сам кормил, чистил. Соня отвечала взаимностью на внимание хозяина и только услышав издали его шаги, начинала тихонько ржать.
"Да ты ухаживаешь за своей Соней, как за девушкой." - смеялся Ромеро. "Лучше бы подыскал себе одну и женился на ней. Ты разве не видишь, что нравишься им?"
Лоренцо действительно нравился местным девушкам. Увидив его, они смеялись, перешоптывались, а наиболее смелые открыто с ним заигрывали. Но Лоренцо только смущенно улыбался в ответ.
"Для меня еще не пришло время жениться," - сказал он.
Наступила осень, и жара сменилась прохладой. Теперь цыгане часто танцевали фламенко. Лоренцо уже казалось, что он сам смог бы танцевать. Он уходил подальше от табора и пробовал танцевать, но у него ничего не получалось. Если он считал, что делает правильные движения руками, то ноги не слушались, если ноги двигались, как им положено, руками он не владел, Он никак не мог одновременно двигать руками и ногами. Это его удивляло, ведь у себя на родине, в Неаполе, он без труда научился танцевать тарантеллу.
"Без учителя мне не обойтись. Почему ты не учишь меня?" - обиженно спросил он Ромеро.
"Еще не время, ты еще не стал настоящим цыганом."
Как-то, сидя у костра, когда все остальные уже ушли в шатры, Ромеро сказал:
"Расскажи мне о своей жизни в Италии. Как ты стал танцевать на улице?"
"Я только начал, но по настоящему не успел.
Моя жизнь, как и жизнь детей из бедных семей, проходила на улице. До тех пор, пока я не начал работать, - мне было тогда десять лет, я разносил овощи на рынке, - моя жизнь была связана с жизнью улиц Неаполя. Я играл с другими детьми, такими же бедными, каким был сам, смотрел различные представления на площадях, карнавалы. Все это было частью моей жизни, без всех этих развлечений нельзя себе представить итальянской жизни.
Итальянцы вообще веселые люди, куда веселее, чем испанцы, я уже не говорю о цыганах. Мы все время поем, танцуем, мы говорим руками и ногами. Иностранец может не знать ни оного слова по-итальянски, но все прекрасно поймет, так выразительны наши жесты. А язык! Он такой мелодичный, наверное по-этому мы любим и умеем петь. И наши карнавалы, когда все поют и танцуют, одевают маски, цветные костюмы, когда никого нельзя узнать - мать не может узнать своих детей, муж - жену, невеста - жениха. Все это так весело, что если какой нибудь муж, перепутав, поцелует чужую жену, все будут только смеяться, или этого никто не заметит."
"Если тебе так нравится жизнь в Италии, почему ты живешь в Испании?"
"Ты ведь просил рассказать о моей жизни в Италии, вот я тебе и рассказываю. А почему я оттуда ухехал, это уже другая история.