Когда обед подходил к концу — как раз подали десерт,— у господина Альпинокса терпение, видимо, окончательно лопнуло. Он вскинул вверх руки, призывая всех успокоиться, и, смеясь, пообещал замолвить словечко перед богом погоды,— при этом он метнул через весь зал лукавый взгляд на Софи. После этого та часть гостей, что желала скорейшего наступления летнего тепла, успокоилась, остальные же, в том числе бледная дама-англичанка, только пожимали плечами, показывая, что у них найдутся и другие желания.
И в самом деле, уже когда они пили кофе, небо очистилось, солнце засияло в полную силу, соответственно времени года, и, казалось, пускало луч в каждую невысохшую каплю дождя, заставляя ее в ту же секунду испариться.
— Довольны вы теперь? — спросил Альпинокс, проходя мимо Софи, когда все толпой повалили в парк. Должно быть, он отгадал ее тайное желание искупаться и позагорать, но после всего, что было, это уже не удивило Софи.
Дамы весьма основательно обследовали состояние погоды и так пристально всматривались в небо, будто своими взглядами хотела согнать с него последние мелкие тучки в отправить их подальше, за горные вершины, в чужие края.
Софи прокралась наверх, к себе в комнату, собрала свои купальные принадлежности и сунула в холщовую сумку. Она снова почувствовала себя девчонкой, которой не сиделось на месте, когда ее охватывало желание позагорать,— в такие минуты она все бросала и бежала на берег озера, чтобы подставить свое тело жарким лучам и лежать, пока ее вольно блуждающие мысли не начнут сливаться и путаться и она не окажется на той грани между сном и бодрствованием, когда чего-чего только не начнешь воображать.
Первый день купального сезона она обычно проводила одна. Только когда на ее кожу ложился легкий загар — только тогда она позволяла смотреть на себя другим.
Сложив все, включая солнечные очки и крем для загара, Софи тихонько спустилась вниз. Судя по скрипу досок, остальные дамы собрались на балконе второго этажа, опоясывающем здание с трех сторон, и по всей видимости, принимали там первую солнечную ванну.
Софи пошла по дороге, огибавшей церковь, затем вокруг озера, и ноги сами привели ее в тот уголок, где она обычно купалась раньше,— туда, где гора, слегка выпячиваясь, круто обрывается прямо в воду. Это место совсем не изменилось,— ровная полоска берега, покрытая галькой к защищенная от дороги валунами. Здесь всегда было пустынно; мало кто из купальщиков использовал эту часть берега как пляж, а если кто здесь и купался, то лишь местные жители. Чуть правее тянулась гряда камней, довольно отлого спускавшаяся к воде и, должно быть, образовавшаяся здесь вследствие оползня. Если не боишься ступать по камням, которые только-только начинают превращаться в гальку и песок, то по ним удобно сходить в воду. Это значит — можно сделать несколько шагов, чтобы чуть-чуть остыть, а потом уже дно начинает уходить у тебя из-под ног и ты волей-неволей полагаешься лишь на свое умение плавать.
Софи разделась за кустом можжевельника и расстелила одеяло на том месте, которое всегда считала своим собственным. Когда она легла и почувствовала на себе давно желанные жаркие лучи, то осознала, что теперь действительно вернулась домой, и это сознание не только не причиняло ей боли, а, наоборот, было бесконечно сладостно. Окинув взглядом противоположный берег озера, она почувствовала такой прилив счастья, какого не испытывала уже давно. Издали до нее доносились смех и крики курортников, катавшихся на лодках, она ощущала, как нагревается ее кожа, как тело впивает в себя солнечное тепло и начинает проникаться приятной ленью. Ее руки и ноги расслабились, она раскинулась так, будто распростерла объятия, и блаженство приливало и отливало, чтобы, став чрезмерным, не перейти вдруг в иное чувство.
И, как в прежние времена, в этом полузабытьи она принималась воображать себе терпкие напитки, поданные в запотевших бокалах,— на их наружных стенках выступали капельки, в которых играл и преломлялся свет,— она представляла себе, как медленно подносит такой бокал ко рту и, прежде чем сделать первый глоток, прикасается горячими губами к его прохладному краю, а приоткрыв .губы, втянув немного влаги в рот, держит ее сперва на языке и только потом пускает вовнутрь. С тем чтобы постепенно начать пить взахлеб и все глубже вливать в себя напиток.
Эта привычная игра фантазии так прочно держалась в ее памяти все эти годы, что от ее возобновления у Софи радостно забилось сердце, и она не преминула провести руной по груди и животу, обозначая снаружи, как струится напиток вовнутрь.