Вначале Софи еще пыталась соблюдать умеренность, думала отказаться от картофеля и вообще отведать всего понемножку, однако ее здоровый аппетит и хороший гастрономический вкус одержали победу, и она каждый раз опустошала свою тарелку, молча давая себе зарок завтра но меньшей мере одну трапезу пропустить.
— Вам бояться нечего,— заметил господин фон Вассерталь.— Погода становится лучше, вы сможете часто купаться и плавать. Известно, что от купанья худеют. .
— Вы полагаете? — спросила Софи и слегка покраснела. Она только что заметила, что фон Вассерталь и красивая персиянка обменялись страстными взглядами.
Охотнее всего она бы пересела. Но страстные взгляды, которыми он обменивался с персиянкой, как будто не мешали фон Вассерталю болтать с нею дальше. На нее он тоже бросал, если только глаза ее не обманывали, выразительные взгляды, пусть и по столь откровенные и рискованные. Он рассказывал ей о рыбах разных пород, которые водятся в озерах и реках Штирийского Зальцкаммергута и она слушала его с удивлением, ибо о большинстве ничего не знала, хотя родилась и выросла в этих мостах. Внове были для нее и разнообразные, все еще применявшиеся способы рыбной ловли. Для нее рыбаки были рыбаками, и когда вечерами они отплывали в своих челнах, ей было ясно, что они едут рыбачить, и других объяснений не требовалось.
— Так-то оно так,— сказал фон Вассерталь,— но на деле это всегда гораздо сложней, многогранней и разнообразней. Даже люди, живущие на самом берегу озера, способны спутать вершу с сачком, если рыбу они только едят.
— Зато уж если они начинают ее ловить,— вмешалась фрейлейн фон Триссельберг,— то становятся все изощреннее в выборе путей и средств... Будьте начеку,— со смехом прибавила она, обернувшись к Софи.— Этот водолей вливает вам по капле в уши сладкие слова, и не успеют они проникнуть в глубь вашей ушной раковины, как вы уже попались.
Софи, к собственному удивлению, расхохоталась, как школьница: приятная наружность и странно-сдержанная любезность этого господина фон Вассерталя уже навели ее на такие мысли.
— Дорогая Розалия,— сказал господин фон Вассерталь,— вы сильно преувеличиваете мое влияние. Да и женщина такого типа, как госпожа фон Вейтерслебен, к сожалению, никогда не попадется. Она, в лучшем случае, только подойдет близко к сети.
— Ах, ваши благозвучные речи почти что убедили меня, дражайший фон Вассерталь.— Фрейлейн фон Триссельберг пыталась имитировать его витиеватый слог. Но, тотчас вернувшись к своей обычной манере, сказала: — Против вас есть только одно средство — бежать.
— Каковое вы, бесценная Розалия, успешно применяете с незапамятных времен,— ответил фон Вассерталь с галантным поклоном.— Да будет вам известно,— пустившись в объяснения, он воспользовался случаем, чтобы легонько коснуться оголенной руки Софи,— что мы с Розалией в наших разговорах, к сожалению, не вправе пользоваться спокойно-интимным языком бывших любовников, хотя так давно знаем друг друга. Лично я безутешен по этому поводу,— наш роман за все эти годы так и не состоялся, сколько их ни минуло.
Софи очень нравился этот шутливо-откровенный тон, она поглядывала то на одного, то на другого и была рада, что в глазах красавицы-персиянки, которая меж тем снова бросила в их сторону завораживающий взгляд, на сей раз оставшийся без ответа,— она не единственная виновница волнения господина фон Вассерталя.
— А теперь это нам уже не грозит,- сказала Розалия фон Триссельберг, по своему обыкновению скорчив смешную мину, и Софи, смеясь, заметила:
— Не говорите так, случается, что тебя это настигает в тот миг, когда ты уже перестала об этом думать.
— Смею ли я рассчитывать на такой миг у вас? — намеренно громким шепотом сказал ей на ухо фон Вассерталь, и они с Розалией снова расхохотались.
Между ними установилось некоторое взаимопонимание, и Софи это было приятно. Ведь в этой большой компании она чувствовала себя не то чтобы совсем чужой, но и не вполне своей. А странный феномен, когда она вдруг начинала понимать здесь всех и каждого, пока что не повторялся, и возникал вопрос, не вызван ли он исключительно ее вчерашним состоянием и повторится ли вообще.