Альпинокс стоял с угрюмым видом, не зная, на что решиться.
— Можете поехать со мной, если действительно хотите,— сказала Амариллис Лугоцвет, но по ее тону было ясно, что она едва сознает, что говорит.
— Сколько времени вы намерены там пробыть? — спросил Альпинокс.
— О. недолго,— живо ответила Амариллис— Вечером я опять буду здесь...— С этими словами она взошла на хрустальную ладью, остановившуюся прямо перед нею.
Зазвучала чудесная музыка, не очень громкая, но все-таки заглушившая прощальные слова Альпинокса.
— Мы будем вас ждать!..— крикнул он, но Амариллис Лугоцвет уже сидела в ладье и быстро уплывала прочь, так ни разу и не обернувшись.
Альпинокс вздохнул.
— Верите ли вы, дорогая Нордвинд, что она и в самом деле пробудет там не слишком долго?
— Долго?—с улыбкой переспросила Нордвинд.— Что значит «долго» при нашей долговечности? Даже если она пробудет на Авалоне всего несколько предвечерних часов, здесь, в краю чужан, это может составить годы.
— Выходит, лучше бы я ее сопровождал? Нордвинд покачала головой.
— Туда,— и она указала рукой в ту сторону, где скрылась хрустальная ладья,— лучше отправляться в одиночестве. Каждую из нас ждет на Авалоне что-то свое, особое, а что именно — это всегда тайна, но она касается только нас самих. Времена, когда на Авалоне царила вечная весна и вечный праздник, канули в прошлое, так же как претерпело перемены и все остальное. Боюсь, что скоро мы вынуждены будем с этим считаться.
Альпинокс кивнул.
— Знаю, знаю,— сказал он,— все мы подчинены этому закону, и хоть ваше время течет по-иному, оно все же течет. Но только где же мы ее найдем, когда она вернется?
— Эту заботу предоставьте мне. Мы с него так тесно связаны, что я буду точно знать день и чае ее возвращения.
— А чем мы займемся до этого момента? — Лицо Альпинокса было растерянное. Слишком уж он настроился сопровождать Амариллис Лугоцвет в ее путешествия
— Какая неразрешимая проблема,— улыбнулась Нордвинд,— или, может быть, не такая уж неразрешимая? Что вы скажете насчет Гренландии или Северного полюса? У меня в тех краях есть кое-какие дела, и если вы не против...
— Гренландия, полюс? — Лицо Альпинокса просветлело.— Горы мне всегда в радость, даже если это айсберги.
— Что ж, тогда давайте поскорее отправимся в путь —-воскликнула Нордвинд и протянула Альпиноксу руку.— Мы полетим над морем, и с земли нас никто не увидит,—-если мы, конечно, будем избегать больших судоходных путей.
И они снова поднялись в воздух, на сей раз они летели клином, как дикие гуси, странно было только, что в такое время года гуси почему-то улетают на север.
Альпинокс с каждой минутой испытывал все большее удовольствие от полета и сейчас, летя вместе с Нордвинд над морем, не чувствовал ни холода, ни ветра. Они не приземлялись до тех пор, пока не увидели перед собой скованные снегом и льдом форпосты «Зеленого острова» и очертания мыса Фарвель. И, готовясь к первой посадке за все время этого большого северного перелета, они прежде всего наколдовали себе эскимосские меховые одежды,— в таком виде они бы не привлекли к себе внимание, если бы кого и встретили.
Смеясь, топтались они на снегу, разминая ноги, и Альпинокс не уставал хвалить Нордвинд за прекрасную идею, которая все больше и больше его увлекала.
Теперь надо нам подкрепиться на чужанский лад,— промолвила Нордвинд, и они опять полетели, направляясь к какому-то селению, по-видимому, хорошо ей известному.
Со скоростью мысли летела ладья, в которой стояла Амариллис Лугоцвет. Она так страстно желала скорее ступить на землю Авалона, что даже не. присела, и по мере того, как сияние над островом разгоралось все ярче, ее сердце все сильнее рвалось из груди, но она не успела и оглянуться, как музыка сменилась словно бы звяканьем стекла, и хрустальная ладья врезалась в берег.
Какая красота! — воскликнула Амариллис Лугоцвет завидев множество яблонь в цвету, колыхавшихся под легким ветерком. Снова зазвучала музыка, но теперь, казалось, она исходила от самих цветов, и когда Амариллис повнимательней прислушалась, до нее как будто донеслись слова, которыми обменивались поющие цветы. Легким шагом двинулась она вперед, и тропа словно возникала у нее под ногами только для нее одной. Она шагала так быстро и так неутомимо, что вскоре зашла в самую глубь острова, никого по пути не встретив, хотя воздух полнился жужжаньем в всевозможными звуками. Здесь царило праздничное настроение, и поступь Амариллис Лугоцвет все больше превращалась в танец, а ее платье — в белые шелковые шали, ласково обвивавшие ее тело.