— Да… ты прав. Конечно, я спою…
Я была в твоем времени наверно временно
Я была в твоем имени цветом инея
Билась жизни каждый миг для тебя
Билась в каждый миг у тебя где-то в сердце
Ты мой город из песка, моря и облака
Ты мой лучший день и снег, корабли и свет
Ты мой… лучшая любовь для тебя
Безупречна боль без тебя… где-то в сердце
Ты вся моя любви история, судьбы история
История меня ты
Вся моя печаль… и светел миг… история без края и конца
Ты…*1
— Никаких временно, Александра. Даже не думай об этом… — Это… это же всего лишь песня… — Мы напишем другую.
— Мы?
— Да, именно мы…"
Но не написали, и никогда не напишем. Теперь у каждого свои ноты. В ту последнюю ночь я прощалась с ним, сама не давала спать, жадно тянулась к губам, порочно соблазняла снова и снова, чтобы насытиться хотя бы немного. Наивная… это же как наркотик. Чем больше доза, тем сильнее тянет и тем мощнее должна быть следующая, потому что кайф будет уже не тем.
"— Моя ненасытная девочка. Такая горячая, такая чувственная. Что же ты делаешь со мной?"…
Люблю… Люблю тебя. Просто люблю тебя так сильно и невыносимо, что мне хочется умереть. У меня жизнь на той последней ноте закончилась. Я больше дышать не умею, я пою не так, двигаюсь иначе, спать не могу без тебя. Ты обещал найти и вернуть снова… Что ж ты больше не ищешь? И понимаю, что говорить можно что угодно… Это я люблю его, а он… Я не верила, что Воронов умеет любить. Может быть, когда-то умел. Давно. Свою несостоявшуюся жену. Мать Карины. А я… я та самая радуга быстротечная, и такая зыбкая. На доли секунд появилась на его небосклоне и исчезла. Он вспоминает обо мне? Хотя бы иногда?
Пусть очень редко. Пусть мимолетно. И понимала, что, скорее всего, нет. Не вспоминает. Андрей слишком серьезный мужчина, слишком повернут на своем бизнесе, сделках, махинациях и политике, чтобы думать о какой-то сучке, дочери своего врага, которая сбежала от него и, возможно, испортила все планы. А если и вспоминает, то с яростью и ненавистью. Помню, как слушала голос Карины, она что-то щебетала, рассказывала, как отец обещал отвезти нас за город, вроде новый дом купить хочет. Наверное, перед тем, как жениться на Насте. Сказал дочери, что это сюрприз и даже обещал сделать в доме комнату для звукозаписи и небольшой зал для выступлений. Сказал, что в этот дом, может быть, приведет свою новую женщину, если она появится и если Карина будет готова к этому. И девчонка расписывала мне, что она хочет своему отцу счастья, что она готова на все, лишь бы он улыбался и радовался жизни, как раньше.
— Как ты думаешь, Саш, это не будет предательством? Если я разрешу ему опять жениться? Предательством по отношению к маме…
— Нет. Конечно же нет. Жизнь продолжается. И твой отец никогда не забудет твою маму. Просто он попробует начать жизнь сначала, а ты должна ему в этом помочь.
И тут же собственный отец вспомнился, который даже говорить о матери моей не хотел. Не то что вспоминать. Фотографии ни одной в доме не держал. На все мои вопросы тут же отвечал с саркастическим ядом.
"Нет у тебя матери, Лекса. Она умерла, и нечего о ней думать. Все равно ты ее не знала. Можно подумать, мои рассказы что-то изменят. Не помню я о ней ничего. Времени много прошло. Думай лучше о других, более важных вещах". — Папа Насте предложение точно уже сделал. Вот прям уверена в этом. Потому и дом купить хочет. Представляешь, Лекса? Ты к нам приедешь на свадьбу папы и петь будешь для них. Все от зависти лопнут. Ты меня слышишь? Ау? Ты со мной?
Усмехаюсь, кивая, и сильнее ногтями вжимаюсь в ладони, чтоб на взвыть. Значит, дом, свадьба… а я? Куда он думал деть меня? Отдать отцу? Или в любовницах держать? Прятаться по отелям, да по поездкам с собой таскать? И уверенность в правильности решения нарастала и нарастала, пока сама не поняла, что уже набираю номер отца. Пусть женится на своей Насте. Пусть будет счастлив, как хотела его дочь. Игрушкой я все равно не стану. Лучше вот так, чем дождаться, пока он женится и заставит петь на своей свадьбе, как заставил петь на дне рождении дочери. Не выдержу я этого. С ума сойду. Я их всех там сожгу. И его, и ее. Живьем. А может, меня вытолкают за дверь за ненадобностью или передадут папочке в обмен на документы или на что там он меня хотел обменять еще до столь знаменательного события?
Когда привезли к отцу, я впала в какое-то коматозное состояние. Слышала, что он говорит, чувствовала, как обнимает, отвечала на вопросы и ощущала пустоту и ужас. Ужас от того, что это конец. Что я решилась сама разорвать свое счастье на куски. А может, стоило остаться? Быть с ним даже в качестве любовницы… немного. Еще хоть на мгновение насладиться своей персональной радугой. Но я бы не смогла так… знаю, что не смогла бы. Уверена в этом. Делить его с кем-то, думать о том, как он там с ней, в своем доме, со счастливой Кариной… думать и сатанеть от ревности. Я бы вены себе вскрыла скорее, чем терпела все это. — Он не тронул тебя? Ты… — Не тронул. Не волнуйся.