Проснулся оттого, что его за ногу дергают. Глаза протер — два стражника. И толпа вокруг. Ни фига себе, думает, приключеньице. Ох, Егорушкин, все беды от вас, отличников. Гад ты, Егорушкин, а был мировой парень — вместе на заднем дворе курить пробовали. Встал Кошкин, отряхнулся, пиджак неторопливо скатал, сунул под мышку. Идемте, коль не шутите. Мне, дескать, даже интересно. И толпа на почтительном расстоянии сзади двинулась.
Кошкин особенно не робел. Он слышал от ребят из пятого ЖЭКа, что сейчас такие перемещения случаются, — двадцать первый век на пороге. Главное — не мельтешить перед начальством, не дергаться. Если и прижмут поначалу, он знает, как отвертеться. Радикулит симулировать умеет. Температуру нагнать может — хоть до сорока градусов. Давление опять же скачет. «Они меня, скажем, на сельхозработы, а я им больничный под нос, — рассуждал дорóгой Кошкин. — Мигрень и расстройство кишечника. Не зря с фельдшером на рыбалку ездили».
Кошкина привели к какому-то начальнику. Тот сидел в тени у фонтана, отгородившись от трудового люда высокой каменной стеной. На нем были шикарные сандалии с ремнями до колен, как у Наташки из восьмой квартиры, и голубая туника. Начальник надменно посмотрел на Кошкина и что-то спросил не по-нашему.
— Салям алейкум! — поднял руку Кошкин. — Привет честной компании! Я тут, понимаешь, проездом из двадцатого века. А как собачку зовут? — кивнул он на здоровенного пса, не спускавшего с него настороженного взгляда. — Что за порода?..
Мужчина с нехорошим лицом, который стоял за креслом начальника, наклонился и что-то шепнул тому на ухо.
Все трое — начальник, пес и прихлебатель (так сразу окрестил Кошкин дядьку с нехорошей физиономией) — с интересом разглядывали пришельца. Собаченция же, до которой быстро дошло, что Кошкин ее нисколько не боится, перестала важничать и удивленно наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, следя за движениями приведенного.
— Шпрехин зи дойч? — напористо спросил Кошкин и пощелкал пальцами: — Ну это… Хенде хох! Инглиш! Не понимай? И переводчика нету? Эх, мать честная, вологодские нескладухи получаются…
Нескладухи продолжались недолго.
Кошкина еще пару раз о чем-то спросили — он, помогая себе жестами, объяснил, как пошел за папиросами и квасом, его затянуло в трубу и выбросило сюда, в ихний древний мир. Кошкин сказал, что в ближайшее время он, безусловно, вернется в родной двадцатый век, но пока он здесь — готов поделиться передовыми знаниями в обмен на комфорт и гостеприимство. Совет там какой дать, консультацию. Открыть глаза на явления природы. Почему, например, гром гремит. Тычинки-пестики разные…
Кошкин хотел еще рассказать про электричество и радио, но начальник досадливо поморщился, дал стражникам знак, и те, подхватив Кошкина под руки, повели его к выходу.
— Ну ты и болван! — только и успел крикнуть Кошкин через плечо. — Счастья своего не понимаешь! Ишак пучеглазый! Подожди, Егорушкин за меня голову тебе отвернет!..
Оказавшись в загородке с крепкими решетчатыми стенами, Кошкин прилег на солому и задумался. «Авось не пропаду, — успокоил он себя. — Водопроводчик — специальность ходовая. Опять же фонтан починить, канализацию прочистить. Глядишь, первое время на хлеб с маслом хватит. А там и Егорушкин со своим агрегатом наладится — заберет отсюда, не бросит в глубине веков».
Кошкин покусывал соломинку и соображал, где бы раздобыть покурить. Пожилой стражник, у которого Кошкин пытался по дороге стрельнуть табачку, посмотрел на его жестикуляцию недоуменно и пожал плечами. Не встретились курящие и среди прохожих…
«Надо же, — поглядывал на своего охранника Кошкин, — стоит тут, охраняет меня и не знает, что давно уже умер. До чего наука дошла!..» Помянув науку, Кошкин подумал, что неплохо бы ему проявить свои способности, — он ведь не какой-нибудь пентюх в накидке, а человек цивилизованного века. Луч, можно сказать, света в темном царстве. Может, аэроплан смастерить или дирижабль? Кошкин вообразил, как он с ревом проносится над садиком, где сидит заносчивый тип в сандалиях, и усмехнулся. И трассирующими пулями по фонтану: та-та-та-та! Кошкин поднялся с соломы и прошелся из угла в угол. Стражник впился в него взглядом. А мотор где тут возьмешь? Крылья? Нет, не выйдет…
«Чем бы их поразить?..» — размышлял Кошкин. Вспоминались школьные опыты по химии. Наливают что-то белое, добавляют что-то прозрачное, и получается красное! Но что наливают, чего добавляют? Убей — не вспомнить… Хорошо бы спичечные головки в фольгу насовать и бабахнуть, чтоб зауважали, но спичек, как и курева, не было — Кошкин тщательно обследовал свои карманы. И тут его осенило: порох! Надо изготовить порох! Сера, селитра и древесный уголь. Делали же пацанами.