— Слушай меня внимательно! — перебил его Егорушкин.
И командирским голосом сообщил инструкцию на ближайшее время.
Первое. Не дергаться! Центр принимает все меры, чтобы забрать Кошкина обратно. Второе. На связь выходить с помощью транслятора при восходе и заходе солнца. Для этого уединиться и нажать синюю кнопку. Третье, и последнее: телеграфно, без эмоций, доложить обстановку — где и в каком веке он находится. От этого будет зависеть план дальнейших действий. Говорить коротко и ясно, потому что в трех городах и двух поселках отключен сейчас свет, чтобы обеспечивать устойчивую связь.
— Пóнято! — Уверенный тон бывшего одноклассника произвел на Кошкина бодрящее действие. — Докладываю — жив-здоров. Нахожусь в каком-то дворце с колоннами, в постели. До вчерашнего вечера содержался под стражей. В одиночке. В каком веке — не знаю. Говорят не по-нашему…
Кошкин и в самом деле не представлял, в какой век его занесло и где он находится. Древний Рим? Или Древняя Греция? Трудно сказать. Ясно только, что не Египет: там фараоны…
Из всей истории Кошкину больше всего нравилось про Чапая и Петьку. Еще про средние века интересно было. Крестоносцы. Дон-Кихот с Санчо Пансой. Нет, определить, где и в каком веке он оказался, представлялось Кошкину решительно невозможным…
— Выгляни в окно, — подсказал Егорушкин. — Людей видишь?
— Пóнято! — С транслятором в руке Кошкин прошлепал к окну и отогнул занавеску. — Людей вижу. И женщины есть. Симпатичные. Вы бы мне курева прислали, я же за ним пошел…
— Подожди ты с куревом, — шептал Егорушкин сквозь века. — Прислушайся к их речи — какие слова они говорят?
Кошкин прислушался. У стены, меж кустарников, сражались деревянными мечами два мальчика. Вот один из них споткнулся, упал, и другой тут же наступил ему на руку и приставил к груди оружие. «Вэ виктис!» — радостно воскликнул он.
Кошкин, как мог, повторил слова мальчика в транслятор.
— Все правильно! — обрадовался Егорушкин. — Латынь! В Древнеримском государстве ты, Кошкин! Нажимай зеленую кнопку. Век уточним позднее. Связь заканчиваю… — Голос Егорушкина зазвучал слабее. — Следующий сеанс — на закате. Мы тебя вызовем. Постарайся уединиться и нажми синюю кнопку. Другие пока не трогай.
— Про курево не забудьте, — заторопился Кошкин. — Хотя бы пачку «Беломора». И спички!..
— Транслятор береги…
— И на работу сообщите, а то прогул поставят…
— Спрячь его… Держись, Серега! Наблюдай… Не болтай лишнего. Ты наша… на рожон не…
Кошкин хотел заверить, что выполнит, так сказать, задание Центра — не подведет, но голос Егорушкина угас и транслятор смолк.
«Вот ведь оно как, — растроганно подумал Кошкин, разглядывая коробочку с множеством мелких, утопленных вровень с корпусом кнопочек. — Не забыли, волнуются. Как, дескать, ты там, Серега?..»
Как ему и предписывалось, Кошкин надавил зеленую кнопку и тут же ощутил некоторую перемену в окружающем мире. Что-то изменилось. И как показалось ему — на улице. Кошкин крадучись подошел к окну и с удивлением обнаружил, что понимает разговор мальчиков, фехтовавших недавно у стены. Ну да! Они говорят, что пора заканчивать гимнастические упражнения и идти умываться. Более того, Кошкин почувствовал, что тоже может сказать им что-нибудь на их языке. «Здравствуйте, — например. — Как поживаете?» или: «Сегодня хорошая погода».
Вот она, наша техника! А кое-кто не верил.
Кошкин быстренько оделся и засунул транслятор в носок, но тут же перепрятал его в плавки — так ему показалось надежней.
Думая о чудесном приборе, Кошкин испытал соблазн понажимать на свой страх и риск другие кнопочки, кроме синей и зеленой, назначение которых было теперь понятно ему, но после колебаний он решил оставить устройство в покое. «Егорушкин недаром отличником был, — рассудил он. — Сказал — не трогать, значит, надо слушаться».
С транслятором Кошкин почувствовал себя увереннее. Шутка ли, все понимаешь и ответить можешь. Он бодро прошелся по своей спальне и решил, что как всякий разведчик, — а именно в этом качестве он ощущал себя ныне, — он будет больше слушать и меньше говорить. Пожалуй, вначале он вообще ничего не будет говорить по-латыни, держа в тайне свое превращение. Но потом, когда разберется в политической обстановке, даст им звону. Быть может, ему пришлют пулемет и ящик с патронами, и тогда он поможет восстанию Спартака, например. Не зря же его сюда прислали…
Через час с небольшим после своего пробуждения Кошкин, выбритый цирюльником, аккуратно причесанный, с красиво обрезанными ногтями и намытый в ванне, сидел за столом с хозяином дома, неспешно, с достоинством завтракал и предвкушал, как отвиснет у этого холеного мужчины челюсть, когда он услышит от своего гостя что-нибудь вроде: «Вы проиграли, сударь! Ваша карта бита! Я — Кошкин!»