— Надолго?
— На декаду, вроде бы. Да не переживай ты так: разлука тушит слабый костер чувств, а сильный раздувает.
Тут она царственно кивнула и, покачивая бедрами, пошла в сторону тропинки.
Глава восьмая
Макс делает Элли счастливой, а Николас — несчастной
В пятницу около 12 дня попаданец топтался в афинском аэропорту. Примчался туда Макс (сменивший шорты на джинсы, а майку на рубашку), но волнение сыграло с ним злую шутку, и на авансцену личности выполз угрюмый Николас! Напрасно Макс пытался уговорить его быть милым с Элли: проклятый бритт твердил, что не может изменить Жюли! Но вот их препирания прервал телефонный звонок:
— Элли? Подойти к служебному входу? Хорошо, сейчас разыщу его и буду. Хорошо…
Минут через десять Николас увидел, наконец, Элисон. В синей аэрофлотовской форме она выглядела щеголевато, но вид у нее был усталый.
— Привет, Нико, — вгляделась в его глаза Элис. — Признаться, боялась, что ты увильнешь от встречи. — Ну что ты, Элли, — забирая у нее сумку, отвел глаза Эрфе. — Но придется снять в отеле два номера: в Греции вдруг стали блюсти нравственность…
— Я прокрадусь к тебе по балкону. Ты чертовски похорошел: такой загорелый, подтянутый…
— Элисон… — потупился Николас. — Не знаю, как тебе рассказать…
— Встретил другую?! — засверкала глазами Элис.
— Нет, что ты… Просто был у шлюх и подцепил… сифилис.
Элли вытаращила глаза, и лживый бритт поспешил скорректировать внезапную ложь:
— Я все залечил, но врач рекомендовал пока воздерживаться…
Элисон вгляделась в него испытующе, но вот смягчилась:
— Ох, Нико, Нико… Вот горе-то для тебя, привыкшего всю любовь сводить к постели. Может, хоть теперь поверишь мне, что главное в любви — просто быть вместе, видеть, слышать друг друга, сопереживать впечатления по ходу жизни…
— Быть вместе и не иметь возможности обнять, соединиться…
— Твой карантин, правда, на время? Значит, все наверстаем в следующее свидание — меня обещали чаще ставить на афинский рейс. Так как же ты придумал меня развлекать? Только прошу где-нибудь подальше от чавкающих, глазеющих и приставучих людей…
— Тогда взберемся на Парнас? — пришла идея бывалому туристу.
— Что такое Парнас?
— Это гора в центре Греции. Между прочим, в мифах указывается как обиталище Аполлона и муз, поэтический рай.
— Ой, Нико! И мы их увидим?
— Если повезет. Но Грецию увидим почти всю.
— Тогда к черту отель, сразу двигаем туда. Я трепещу заранее…
Спустя два дня, воскресным утром Элисон проснулась в широкой кровати гостиничного номера в объятьях Макса. Они улыбнулись друг другу и не спеша совершили акт любви. После чего разомлевшая девушка стукнула кулачком по лбу милого дружка:
— Лжец паршивый! Так меня заморочить… Признавайся, зачем ты выдумал этот сифилис?
— Я хотел оградить тебя, Элли — от себя, — сказал Макс с настойчивой подсказкой Николаса. — Но там, на Парнасе, ощутил такой восторг, — добавил Макс по собственной инициативе, — такое родство именно с тобой…
— Да, Нико, да…
— И еще я понял, что не могу тебе врать. Совершенно.
— Тогда признавайся, что там творится, на этом острове? Только не заливай опять про школу и дебильных учеников.
— Да, Элли, ты нашла правильное слово: творится. Но вот что — я и сам пока не понимаю. Творец же всего — богач Кончис. Недавно я гостил у него на вилле, всего два дня, но впечатлений набрался на год.
— Например?
— Да вот сидим мы с ним вечером на веранде, пьем чай: вдруг в лесу звуки рога и кто-то ломится через кусты… Смотрим, голая бабенка, а за ней козлоподобный мужик с готовым членом… Во-вот завалит ее, но им навстречу — богиня охоты с луком: р-раз — и сатир падает со стрелой в груди, целомудрие девы спасено. И все исчезают. Прямо Версаль времен Людовика 14-го!
— Ни фига себе! А что дальше?
— Ничего. Продолжаем пить чай и беседовать об искусстве.
— А еще?
— Или вот: стал он меня уверять, что души умерших живы и могут во плоти являться к своим близким — если те их все еще любят. Я вежливо сомневаюсь, вдруг со стороны моря к нам заходит девушка, одетая по моде 50-х годов — этакая Марлен Дитрих. А Кончис мне говорит: познакомьтесь, это моя невеста… Притом, что его невеста умерла как раз в 50-х годах. Каково?
— Но все это было подстроено?
— Конечно. Только с какой целью? Ведь кроме меня там никого не было. Понимаешь: ни-ко-го!
— Может, все это снималось скрытой камерой? А потом тебя будут показывать миру в роли недоумевающего идиота?