Когда она оказалась обнажённая перед ним, то впервые в жизни почувствовала полную раскованность. Мужчина восхищался её телом, тихо говоря об этом, не давал ей замёрзнуть, ласками доводя Вику до ярко-алой точки, дрожащей перед глазами.
Мистик чувствовал во всём теле невероятную силу, которая текла вместе с кровью по венам и заставляла дрожать все жилы. Дыхания не хватало, он не успевал глубоко вздохнуть от той сладости, которая возникала глубоко.
Они жадно любили друг друга, как будто до этого им запрещали это делать. Снова всё было настолько опустошающе, что он и она долго сидели после, крепко обнявшись, сплетясь конечностями в кресле. Близость была не только физической, они как будто проникли в души друг другу на те мгновения, когда были одним целым.
Очень долго молча, оба боялись что-нибудь произнести, чтобы не разрушить то наслаждение, возникшее от обладания.
— Ты отвезёшь меня домой? — еле слышно спросила она заплетающимся языком. — Я обещала приехать в семь Людмиле Евгеньевне.
— Отвезу, конечно. С нами будут ездить ещё парочка или больше парней — система безопасности мотоклуба.
— Хорошо, — сладко зевнув, сказала Вика.
— Чёрт! — выругался Мистик, и она тревожно открыла глаза.
— Что случилось?
— Я опять забыл про презерватив, со мной этого вообще-то не происходит никогда, только с тобой.
Вика встала с него и подняла с пола джинсы: — Я дома приму меры, не волнуйся, выпью таблетку экстренную. Ничего страшного.
Она помолчала и мрачно добавила: — Ты боишься, что я забеременею? Куда мне, тогда точно — только с моста в реку, и дело с концом.
Она говорила совершенно серьёзно, и Мистик несколько секунд даже не знал, как отреагировать, ведь она не шутила. Взяв её за тонкое запястье, он заставил её сесть к нему на колено.
— Ты бы правда это сделала? А дети?
— Их бы я с собой не взяла, — покачала головой Вика. — Я пошутила, не бойся. Выпью таблетку.
— Я бы тебя не бросил в беде, слышишь? — сказал он с надрывом.
— Я не хотела бы, чтобы дети для тебя были бедой. Так не должно быть. Пойдём, не думай об этом, всё будет хорошо.
Вечером, когда он приехал снова за ней, чтобы отвезти на работу, Вика была подавлена и молчалива.
— Устала, — коротко бросила она и слабо улыбнулась. — Сегодня ты тоже будешь ждать меня в офисе?
Миша чувствовал взгляды парней — Руса и Марата Духа, которые приехали вместе с ним.
— А ты хочешь?
— Да.
— Тогда обязательно дождусь.
Его затянул этот двойной роман. Отдалившись от Евы (он старательно избегал близости с ней), Миша не отрывал взгляда от Вики, пока она работала. Постоянно находясь по каким-нибудь делам в клубе, Мистик не замечал, что на это стали обращать внимание друзья и перемигиваться за его спиной.
Когда заканчивалась её рабочая ночь, всё повторялось в точности так, как утром после закрытия мотосезона. Она была такой искренней, чувственной, но при этом не говорила ни слова. Только дивные, светло-зелёные глаза пытались рассказать, как ей хорошо с ним. Их отношения он не расценивал, как серьёзные, это был приятный, чисто физический роман. Может, поэтому он и нравился ему, и мужчина был готов ночевать на работе, когда Вика заступала на смену.
В ноябре стало особенно холодно, и он из-за женщины стал приезжать на служебной машине, изменив своим привычкам — до самых метелей ездить на байке. Детвора стала болеть, и Вика, бывало, не выходила на работу, чтобы подлечить их — высокая температура поднималась у обоих.
Муж Вики не объявлялся, «Беспредельщики» залегли на дно, то ли готовясь к нападению на «волков», то ли отказавшись от своих амбициозных заявлений. Грек не мог никак связаться с ними, злясь и испытывая чувство неудовлетворённости. Шли недели, а ничего не менялось. Как «волки» ни узнавали по своим каналам, никто толком не мог сказать, что это за ребята и где они обитают. Становилось понятно, что к мотодвижению они никакого отношения не имеют — это криминальная структура.
Однажды придя домой (сегодня он освободился раньше — уехал от Вики в два часа ночи), Мистик попал на вечеринку. Она была в разгаре. Все друзья Евы собрались у них в квартире. Дым стоял коромыслом, повсюду бутылки с шампанским и текилой, на столике небрежно — зеркала с насыпанным на них кокаином. Музыка внятно навязывала вольные, двусмысленные картины перед глазами.
Он в нерешительности остановился у входной двери, думая, куда ему поехать ночевать, как вдруг прохладные ладони закрыли ему глаза, и пахнуло дорогими сладкими духами Евы.
— Ты смущён, мой милый? Проходи, не стесняйся, скоро мы едем с тобой в чудное место, чтобы незабываемо провести время. Ты же свободен от таких предрассудков, как верность и любовь?
Она игриво, чувственно рассмеялась, поцеловав его в ухо и лизнув мочку.
— Мне нравятся твои мысли сейчас, — сказала она и потянула его на диван. Усадив, Ева дала стакан с текилой и льдом, заставив его выпить почти залпом.
Она сейчас была ослепительна в чёрном платье, длинных бриллиантовых серьгах и с распущенными белыми волосами. С болью в сердце он подумал, что не случайно стал встречаться и жить с ней — внешне она чем-то напоминала его идеал — Зою.
Последние внутренние перемены в нём из-за происходящего с Викой (а это была явная измена девушке, с которой он жил) заставили Мистика сидеть на этом диване, как будто его пристегнули. Он никогда не любил её друзей и подозревал их в том, что они были богатенькие развязные, испорченные наркоманы (как выяснилось — не ошибся). Но сейчас его больше всего мучил вопрос, а чем он лучше них? И Ева тут ему мило ворковала о какой-то свободе. От чего-то.
Чёрный ему об этом говорил давно, и друг переболел ею в молодости, как заразной болезнью. Он жил по её абсолютным законам раскованности и поверхностности. Не задумывался ни о чём, жил одним днём, ни во что не верил, никого не помнил и не впускал к себе в душу.
Пока Зоя не вошла в его жизнь.
Похоже, теперь пришла его очередь посвящения в эту мнимую, привлекающую молодых легенду о свободе.
Он закрыл глаза и чуть улыбнулся, а Мистику на ухо, как настоящая искусительница шептала Ева разные вещи, сделав которые он станет абсолютно чистым перед самим собой.
— У тебя есть желание, Миша, и оно хочет выйти наружу. Расслабься и дай ему это сделать, хорошо?
Потом они, как во сне, ехали куда-то в шикарном лимузине долго, подкрепляя себя спиртным.
— Кто она, расскажи? Меня это возбуждает, — шептала Ева.
— Я не хочу говорить о ней, — покачал головой он.
— Зря, мне хотелось бы послушать — она ласковая в постели? Ты хотел бы, чтобы мы с ней были с тобой в постели одновременно? Это так волнует! Это настоящий секс!
Миша нахмурился, отвернувшись, через хмель и туман в голове он осознавал, что этот разговор ему неприятен, но воображение уже начало рисовать те картины, которые предложила Ева.
— Чёрт! — выругался он. — Что ты мне подсыпала в стакан?
Ева глубоко вздохнула и положила руки ему на джинсы, убеждаясь, что он готов к бою до самого утра.
— Ничего, — невинно ответила она, — это ты у меня такой распущенный. Видишь, ты многого о себе не знаешь. Тебе ведь это нравится, так?
Расслабившись, Мистик послал к чёрту все свои мысли и решил не сопротивляться этому приятному, явно наркотическому дурману. Подумает он обо всём завтра.
Очутились они в каком-то загородном доме. Их окружали улыбающиеся знакомые и незнакомые лица, они смеялись, танцевали, свет то мелькал перед глазами, то пропадал. Во мраке угрожающе огромного зала Мистик видел, как возле стен, на диванах, на стульях придавались ласкам и настоящему животному сексу. Остальные кружились в медленных, эротических движениях в центре, девушки, танцуя, раздевались.
Ева была рядом с ним, рассказывая об их удивительных вечеринках, подобных этой, о том, что он пропускает столько удовольствия, не участвуя в жизни для избранных.