— Миша, ты для этого создан, ты же знаешь всё это, просто не пробовал так — это остро и безумно. Пойдём, я покажу тебе, — она тянула его в темноту, мимо этих голых, бесстыдных фигур.
Мистик потряс головой, туман проходил, но невероятное возбуждение оставалось.
— Поехали домой, Ева, — позвал её он.
— И ты не хочешь попробовать? — не поверила ему она и рассмеялась, откинув голову.
— Что попробовать — я не эксгибиционист, — еле выговорил он.
— Кроме меня здесь есть ещё много красивых девушек, они ждут тебя.
Но он почти не осознал её слов, тошнота наплыла к горлу, и Мистик сжался, чтобы сдержать скользкий комок в себе.
— Мне нехорошо, где здесь туалет? — успел спросить он, оглядываясь.
Всё плавало перед глазами и скакало, как после жестокой пьянки, а выпил он всего-то пару стаканов текилы со льдом.
Ничего вокруг не видя или, вернее, не замечая, Мистик согнулся пополам. Мужчину вырвало прямо в кадку каких-то экзотических цветов.
Ева в отвращении вскрикнула и отпрыгнула от него, как от крысы.
— Господи, Миша, ты что?
— Пошла на хрен, — выругался он, — вместе со своими дружками и наркотиками.
Отпихнув её от себя ещё дальше, он развернулся и стал искать выход.
Ева не пошла за ним. Так закончилось его посвящение в ту самую свободу — наивысшей пробы.
Вика проснулась от тихого назойливого звука, который мешал ей спать, и прислушалась. Через несколько секунд она поняла, что это звонят в домофон. Сначала она решила не открывать и даже не спрашивать — кто. Но этот неизвестный был настойчив.
Подумав почему-то о Мише, женщина с беспокойством выяснила, что так оно и есть.
Ввалившись в прихожую, он тяжело дышал.
— Я по лестнице… лифт не… работает, — хрипло выдыхал он, пока со странным выражением на лице снимал ботинки на толстой подошве, специальные для вождения мотоцикла. Насчёт лифта он солгал, потому что хотел хотя бы немного согнать с себя то напряжение, которое сцепило стальным обручем голову и всё тело. Эта нимфоманка — Ева — подсыпала ему какой-то наркотик с ярко выраженным возбуждающим действием. Не обязательно сексуальным — он словно поджигал все чувства сразу.
— Что случилось? — с тревогой в голосе и беспокойством в глазах спросила Вика. Она стояла в прихожей на холодном линолеуме босиком, в белой трикотажной ночной с рисунком милого пёсика на животе. Миша провёл взглядом по ней, словно ладонью, и поднял молодую женщину на руки.
— Я потом всё объясню, — сказал он и мягко опустил её ягодицами на обеденный стол в кухне. Он явно спешил, шумное дыхание было неровным.
Вика напряглась внутренне, но ничего не сказала, отвечая на жадные, поглощающие поцелуи и ласки. Вскоре её тревога ушла, уступив место его заразительному возбуждению. Он обладал ею полностью, подчиняя не только тело, но и волю. В эти сокровенные секунды Вика понимала, что её любовь уже наполнила чашу души и льётся через край. Самое главное, это чтобы он этого не заметил, иначе сразу охладеет. Ему лишь сладко сейчас, в минуты абсолютной близости, после никому из мужчин не нужно нудной ответственности и правил. Это она в своей жизни уже поняла.
Только когда розовая полоска рассвета осветила верхние этажи дома напротив, они сказали друг другу первые слова за всю ночь.
Вика курила, приоткрыв форточку, и слушала его историю.
— Прости, что так набросился на тебя, но не поверишь, как я спешил.
— Она обидится на тебя, — безжизненным голосом сказала Вика. Он видел, как светлеет её лицо на фоне окна, и заметил печальную, болезненную морщинку между бровей. Какое-то непонятное чувство шевельнулось у него в груди, и ему на мгновение показалось, что этот момент он где-то очень давно уже видел, только забыл, и женщину до самых кончиков пальцев отлично знал.
— Да, теперь мне уже всё равно. За эту ночь я столько узнал о ней, сколько не успел и за год, что мы знакомы.
— Она была твоя невеста?
— Нет, невеста… ну, может быть, надеялся в самом начале.
Вика замолчала, потушила окурок в пепельнице, стоящей на подоконнике, и зябко передёрнула плечами.
Миша обнял её и притянул к себе.
— Что ты такая мрачная, я обидел тебя, да? Принёсся среди ночи только затем, чтобы провести с тобой время? Ты обиделась?
— Нет, я ведь сама этого хочу, чтобы ты со мной проводил время. И если вдруг надоем, буду переживать. Я ведь что-то испытываю к тебе… ты нравишься мне. Очень. Теперь я напугала тебя? — она улыбнулась, и он поразился, как красивы её глаза.
— Чуть-чуть. Ты уже строишь на меня планы? — пошутил он.
Вика серьёзно восприняла его слова, изменившись в лице. Она превратилась за одну секунду в девочку, которую заметили за чем-то постыдным.
— Нет, что ты, я… Извини, что я так сказала, я не хотела. Мне нравятся наши отношения, не думай… Я переросла брак, печати в паспорте, мне… мне нравится заниматься любовью с тобой, и никак не обязывать тебя и себя…, - она разнервничалась, не находя нужных слов, и подолгу молчала, окончательно запутываясь во лжи.
— Как ты это сказала?
— Что? — испугалась она, смотря прямо ему в глаза, как смотрит мышь на удава, который распахнул пасть, чтобы проглотить её.
— Заниматься любовью?
— Да, — выдохнула женщина еле слышно, ожидая подвоха, и тут сама поняла, что их отношения «любовью» назвать никак нельзя. И невозможно об этом так думать.
— Красиво, мне нравится. Секс — грубое слово. И наши… гм… занятия, можно назвать занятиями любовью, — задумчиво и медленно говорил он.
Вика чуть расслабилась, вся пошла багровыми пятнами от переживаний.
— Дети нескоро проснуться? — спросил он, зевая. — Можно я немного вздремну, иначе просто одурею.
— Пойдем, — кивнула она.
Сняв джинсы и толстовку с длинным рукавом, он лёг рядом с ней на диван под мягкий плед, притянул молодую женщину к себе спиной, и мгновенно заснул, дыша ей в макушку. Вика же долго вздыхала и думала о том, что она полная дура и говорит мужчине такие вещи, после которых он не придёт к ней, испугавшись.
Но вскоре заснула и она.
Глава 6. Тень за спиной
Мистик следил вместе с Греком за тем, как во дворе «Байк-центра» устанавливают ёлку. Это была не обычная лесная красавица, а конструкция из железа высотой в трёхэтажный дом. Вместо игрушек на ней будут монтировать разноцветные лампочки, вместо дождика — цепи и верёвки, покрашенные в серебряный и золотой цвет.
Мужчины оба задрали вверх голову и по очереди давали комментарии парням, делающим работу. Те даже спорили и доказывали, приводя доводы, потому что без них Грек бы никого не стал слушать.
Во дворе «центра» лежал снег, выпавший за ночь. Его пытались убрать, но он опять шёл. Мотоциклы стояли на приколе, и весь мотоклуб пересел на машины, деваться некуда.
— Слушай, а эта блондиночка, что была с тобой, ты уже с ней всё — порвал? — неожиданно спросил Грек.
Мистик поднял брови от такого вопроса, центровой редко обсуждал со своими ребятами их личную жизнь.
— Да, — ответил Мистик. — Мы расстались.
— Она вчера явилась ко мне и спрашивала, не мог ли я исключить тебя из мотоклуба.
Миша застыл, приоткрыв рот: — Ева?
— Да, она так назвалась. Рассказывала, что ты извращенец, голубой и наркоман. А так как я всё это ненавижу… то тебе в мотоклубе не место. Расплакалась до истерики, я её успокаивал, обещал разобраться и поднять вопрос на совете о твоём исключении.
Мистик покачал головой: — Ничего себе!
Грек усмехнулся: — Ты и сам не знал, что всё, что она перечислила, у тебя есть?
— Да.
— А эта официантка у меня — Вика? Блондинка упоминала и её, будто вы в сговоре с «Беспредельщиками», чтобы меня убрать с поста президента.
Мистик почесал голову под шапкой, бросив взгляд на Грека: — И ты поверил?
— Как и во всё остальное. Эта твоя Ева — дешёвая актрисулька. Но шанс у тебя сделать так, как она сказала, правда, есть. Только я знаю, на чьей ты стороне.