Сердце у Вики болело тупой, какой-то безнадёжной болью. Не в её характере было показывать свою слабость, плакать и убиваться, но ведь нужно было что-то делать.
Взяв тонкую куртку, она решительно вышла за дверь, прихватив сигареты и убедив себя в том, что хочет только покурить на свежем воздухе. Дети спали крепко, Дина не тревожилась сейчас, хотя у неё лезли зубы, и Вика надеялась, что она не встанет и не раскричится, пока матери не будет. Да Вика и услышит, женщина не собиралась уходить дальше двери в конце коридора, ведущей на наружную лестницу.
Сев на ступеньки и съежившись от прохлады, Вика видела, что кто-то даже сидит в летнем баре и пьёт пиво. Но для этого было пока чересчур холодно на её взгляд.
Вику лихорадило по-настоящему. Щеки горели огнём, тело стало пылать, будто источник невыносимой тяги был рядом. А ведь так оно и было — Миша — её мужчина. Она сейчас была бы согласна хотя бы на простые, ни к чему не обязывающие прикосновения. То, как было у них до того, как он стал называть своей женщиной. Ей было бы интересно узнать, почему он перестал считать её таковой, но тут как раз всё было ясно. Он думал — она не то, что ему нужно. Да, горько было осознавать, но это правда.
Вика глубоко затянулась, наблюдая застывшим взглядом за красноватой вывеской «Бар» в темноте напротив, через площадку.
Она провела здесь месяц, сначала томилась, хотела домой, но потом привыкла. Дети окрепли на свежем воздухе, стали хорошо кушать, личики загорели. Вика ни в чём не нуждалась, Миша дал ей карточку, на которой было прилично денег, чтобы покупать необходимое для детей и для себя. Её нужно было, кстати, вернуть.
И ещё появился Мир. Она сразу поняла, что мужчина неравнодушен к ней, но ничем не могла ему помочь. Она не ощущала абсолютно ничего. Вика общалась с ним, как с другом, принимая помощь и не отталкивая. Быть может, в этом была не права, обнадёживая его.
Неделю назад он пригласил её поужинать, спуститься в бар, оставив спящих детей с девушкой, работающей тут официанткой. Вика отказалась, ничего не объясняя. Он не обиделся и свою попытку повторил ещё раз через два дня. Вика снова отказалась, но тогда он попытался её поцеловать при прощании. Женщина отстранилась и, смутившись, ушла. Ещё по школе она помнила, как неприятны такие минуты. Плохо, когда любовь безответна. Ей было жаль себя и его, но ничего поделать не могла. Мир не притягивал её никак, она не чувствовала к нему того, что было с Мишей. Не хотелось быть рядом, не ломило тело от его прикосновений. Она даже не подпускала его к себе.
«Быть может, стоило?» — подумалось горько ей. Быть может — не попробуешь, не узнаешь?
Но женщина тут же покачала в темноте головой. Только один человек возбуждал в ней настоящие чувства.
Ей так хотелось спросить Мишу о том, как они вызволили Зою от «Беспредельщиков», и всё закончилось благополучно. Наутро после той ночи, 3 апреля, Зоя родила сына Чёрному в третьем роддоме — здоровячка 3800 весом и 51 сантиметр ростом. Назвали мальчика Михаилом.
Они с Зоей перезванивались, но ведь подробности по телефону не расскажешь.
Сигарета дотлела до фильтра, и Вика выкинула её, а в комнату не уходила. Нестерпимо хотелось увидеть его.
Словно услышав мысли женщины, высокая фигура отделилась от лестницы, ведущей в бар в деревянном доме, и стала продвигаться по площади, заставленной длинными столами с лавками, к гостинице. Он засунул руки глубоко в карманы кожаной куртки, а по очертаниям волос, когда он появился напротив алой вывески, Вика поняла, что это Миша.
Женщина следила за ним, он подошёл к лестнице, стал подниматься и увидел её.
— Ты почему не спишь? — грубовато спросил он.
Вика подумала, что он решил, будто она его караулит.
— Не спится, — ответила она, отведя взгляд. Захотелось плакать, и она стиснула горло, запрещая себе даже думать об этом.
— Тогда я с тобой покурю, можно?
Он сел рядом, доставая сигареты.
— Ты куришь? — недоверчиво спросила она, оглядывая его тонкий профиль.
Он усмехнулся, не глядя на неё.
— Тут не закуришь.
— Расскажи, как всё было с «Беспредельщиками»?
— Ох, только не сейчас, ладно? Я и так ещё не отошёл. Зоя в порядке, малышок тоже, Чёрный очухался, зажило, как на собаке. Всё нормально.
— А тебя Грек за что-то сослал сюда? — спросила она, ощущая, как во всём теле зарождается дрожь оттого, что он сидит рядом. Любое его движение ловилось её влюблёнными глазами и запоминалось, как будто она его больше никогда не увидит. Это происходило оттого, что он сейчас был далёк и сторонился, будто они никогда не были близки.
— Да. Меня кто-то подставил. Убили парня на дороге, Грек видел мужика, похожего на меня. Подумал, что это я. Даже после всего собрал совет и вынес решение — ехать мне сюда и торчать здесь. Я больше не вице-президент.
— Ты знаешь, кто это мог быть?
Мистик покачал головой.
— Даже мыслей никаких нет. То, чего этот ублюдок добивался, он получил. Грек волком смотрит в мою сторону, — он усмехнулся от своего каламбура. — А ты тут как? Детвора?
— Даня обиделся, и весь вечер спрашивал о тебе.
— Да…, - нетвёрдо произнёс Мистик и замолк.
— А в остальном, я ждала, когда ты мне позвонишь и скажешь ехать домой.
— Я ж говорю, можешь ехать, Зоя будет тебе очень рада. Сейчас начались пелёнки и дни красных глаз, как говорит Чёрный — они не высыпаются оба — Мишаня путает день с ночью.
Вика промолчала, ей невыносимо хотелось спросить, что будет дальше, но она не могла, ненавидя себя за слабость. Каково их будущее?
— Ладно, я пошёл спать. Дорога вымотала в конец. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — не своим голосом ответила она.
Он исчез за дверью, и только сейчас Вика поняла, как её колотит не то от прохладного весеннего воздуха, не то от переживаний. Обхватив себя руками, она на непослушных ногах поднялась и некоторое время постояла, чтобы не дать слабым и малодушным мыслям окрепнуть в голове.
Они хотели, чтобы она шла за ним следом, зашла в его номер и спросила напрямик, почему он с ней так обошёлся. Но Вика боролась с собой, нельзя унижаться до такой степени, это было низко и её положение бы не улучшило. В его глазах она была бы очередной бабой, вешающейся ему на шею.
Молодая женщина медленно зашла в коридор, прислушалась, пытаясь понять, в котором номере из трёх оставшихся Мистик. Он был в соседнем с её, только чуть дальше по коридору. Какая ирония!
Она неслышно зашла к себе и без сил опустилась на корточки, сползя по двери.
Они говорили о чём угодно, но только не о том, что её так мучило, и что действительно было важно. Почему так происходило в жизни? Почему люди вели себя так, надевали какие-то маски, лгали, ведь это неправильно и по-детски? Но это как раз было по-взрослому, они расстались любовниками, жили до этого вместе, а теперь он делал вид, что чужой человек ей.
Вика от этих мыслей разозлилась. Вскочив на ноги, молодая женщина рванула на себя дверь и пространство до его двери преодолела за полсекунды, не давая себе смалодушничать и снова придумать себе отговорку, чтобы не заговорить с ним первой. Надо было выяснить раз и навсегда, пусть скажет в лицо.
Войдя без стука, она застала его в одних джинсах. Мистик стоял над постелью, включив небольшой светильник на тумбочке, где лежали ключи от его мотоцикла.
Мужчина посмотрел на неё мутным, серьёзным взглядом и чуть прикрыл глаза.
— Вика, — хотел сказать он, но голос его оборвался и сел. Мистик потёр лицо, и Вика заметила у него новую татуировку на предплечье от локтя до запястья — надпись «Бог всегда со мной» на старославянском в обрамлении орнамента, которым воины когда-то украшали свои доспехи.
— Скажи мне, почему мы не можем быть вместе? — спросила она.
Вид его обнажённой груди смешал все мысли Вики, и смелость куда-то делась. Молодая женщина почувствовала, как мурашки поползли между лопаток и защекотали внизу.
— Понимаешь, всё очень сложно, я бы не мог так… я не знаю, да и у тебя, я вижу, всё и без меня отлично. Всё затянется, потом не распутаешь, а я не хочу тебя обманывать, — он не смотрел на неё. Подняв руку, взъерошил волосы, потом обеими пригладил их, но всё равно не поднял взгляда.