Но ведь он пришёл именно за этим — выместить свою ярость на ней.
Поднявшись во весь рост, он оскалился, и Вика снизу увидела его ровные, белые зубы.
— Ничего особенного, подстилка и всё, — сказал он. — Но Мистик меня слишком сильно разозлил — он вывернул мою жизнь наизнанку. И теперь я то же сделаю с его жизнью. Приятно ему будет, когда он узнает о том, что я тебя имел? Вы же такая влюблённая парочка, он же наврал тогда про фиктивный брак, да?
Вика медленно села, обхватив замёрзшие колени не слушающимися дрожащими руками. Она только сейчас поняла, что вся трясётся от того душевного холода, который возникал от ужаса.
На его вопрос она не ответила, уставилась в пол и сидела молча.
— Ты, сучьё поганое, я с тобой разговариваю! — повысил голос он.
— Я н-н-не знаю, — выдохнула Вика, бросая на него затравленный взгляд, — а тогда почему он уехал, а я осталась здесь?
— Ах ты, сука, думаешь, я зря пришёл в эту дыру, откуда меня выгнали, как собаку? Иди сюда, б…., я докажу тебе, что не зря.
Он поднял её за волосы, и размахнувшись, ударил лицом о стену. Вика слабо застонала, чувствуя, как из разбитого носа хлынула кровь.
Молодой, полный ненавистной силы мужчина бил сильно и с целью. Сцепив зубы, он рычал, всё больше разъяряясь, потому что его жертва не плакала и не умоляла остановиться. И только когда он сломал ей несколько рёбер, руку и ударил головой о тяжёлую деревянную спинку кровати с небольшими, с кулак, шишечками по углам, она застонала и прохрипела, что ей больше нельзя выносить боль. Она что-то ещё говорила насчёт малыша, наверное, переживала о своих спиногрызах в соседнем номере. У Марата была мысль ещё и с ними что-нибудь сделать, но он передумал — уже совсем рассвело, а быть пойманным он не хотел. Попинав ногами её ещё несколько раз, он устал, и быстро вышел за дверь, тяжело дыша.
Вика ощущала внутри себя непонятную дрожь, как будто она превратилась в высоковольтный столб. Боль разрезала на отдельные части её тело, душила, и у неё был вкус солоноватой крови. Проваливаясь в синий мрак с красными вспышками по центру, Вика приходила в себя и старалась подняться с пола. Рука, сломанная в аварии ещё Мишей в прошлом году, сейчас снова висела как плеть и не давала прикоснуться к ней. Грудина и ниже — всё болело и мощно, с силой пульсировало. Медленно подтягиваясь здоровой рукой, Вика ухватилась за набалдашник кровати и встала, зажмурившись от боли. Голова тут же закружилась, и она чуть не потеряла сознание снова, но страх неудачно упасть с высоты своего роста отрезвил. Она устояла, стараясь глубоко не дышать, и пошла к двери совершенно обнажённая, в уродливых синяках и кровоподтёках.
Ей надо было убедиться, что с детьми всё в порядке, и позвать кого-нибудь на помощь, необходимо было в больницу, потому что радужные мысли о малыше рассыпались на глазах. Этот подонок бил сильно, бил ногами и в живот тоже, Вика знала, что ребёнка она могла легко потерять. Цепляясь мыслями за Зою, которая в аварии осталась жива и сохранила Машу, Вика медленно дошла до своей комнаты. Но, остановившись, заплакала в голос — по голым ногам текла чёрная, вязкая кровь.
Мистика в больнице встретили вежливо, рассказали, что его жену продержат здесь как минимум месяц, потому что у неё были сломаны два ребра, рука, сотрясение мозга и ребёнка она, к сожалению, потеряла.
— Ребёнка? — тихо переспросил у молодого врача Мистик. Глаза его сделались очень тёмными от внутренней боли.
— Да, срок был четыре-пять недель, — с сожалением произнёс врач, — вполне возможно, что она о нём только догадывалась или не знала вовсе. Из-за таких сильных повреждений — внешних и внутренних — случился самоаборт. Вы ведь сказали, что сами по образованию врач, понимаете, о чём я говорю. Но у меня хорошие прогнозы, ваша жена молодая здоровая женщина, вам можно пытаться беременеть через месяцев пять-шесть, это не проблема.
— Спасибо, — мёртвым голосом произнёс Мистик. — А её можно увидеть?
— Да, конечно, до семи вечера, пожалуйста, — кивнул врач и широким жестом предложил пойти за ним.
В отделении травматологии БСМП-2 было мрачно. Но это ощущение складывалось не из-за цвета стен, а из стонов за дверями палат, людей, стоящих в коридоре и плачущих навзрыд. Врач попутно остановился и попытался успокоить молодую женщину, сказать, что муж её выжил в аварии, а это самое главное.
Мистик перевёл взгляд на девушку, медленно-медленно идущую по коридору и поддерживаемую за левый локоть седовласой бабушкой. Голова девушки была сплошь забинтована, только один глаз и рот смотрели на мир.
Мужчина подумал, что так тоскливо на душе ему ещё не было никогда. Все моральные переживания по поводу того, останется ли он в мотоклубе или нет и в качестве кого, сейчас вдруг показались глупыми и мелкими. Вика пострадала из-за него, он, самоуверенный осёл, даже не подумал, что Марат или кто-то из его шайки может вернуться и навредить молодой женщине назло ему. Почему он об этом не подумал заранее?
Теперь уже поздно, она лежит на больничной койке, и ещё был ребёнок… В душе у Мистика образовалась какая-то чёрная воронка, в которую проваливались все мысли. Ему сложно было осознать, что она была беременна, но ведь врач говорит… И больше этого ребёнка нет и никогда уже не будет.
С непередаваемым выражением на лице муки и сострадания мужчина зашёл вслед за врачом. Палата была рассчитана на троих, и все кровати были заняты. Справа лежала старушка с перебинтованной головой, охала, слева Мистик мельком заметил женщину лет сорока, она ничком лежала на постели, прикрытая одеялом, а ближе к окну, лицом к двери — была Вика. Она отвернулась к стене и не шевелилась, лёжа на спине. Мистик мгновенно заметил синяки на её шее, гипс на левой руке, пострадавшей и в прошлом сентябре, когда он сбил её; челюсть отсюда казалась лиловой.
— Вика, вы не спите? — спросил врач, наклоняясь над молодой женщиной.
Она дёрнулась и повернулась, хотела о чём-то сказать и замерла, встретившись взглядом с любимым. В светло-зелёных глазах тут же появились слёзы — для неё признак неслыханной слабости сердца.
Он одним быстрым движением придвинул деревянный стул и сел, близко наклонившись к ней, взяв правую ладонь, выпростанную из-под одеяла.
— Не плачь, поправишься, — прошептал он и с теплотой и любовью оглядел её опухшее от побоев лицо.
Вика лихорадочным, заплывшим влагой взглядом оглядывала его тёмно-серую толстовку с таким знакомым изображением логотипа «Harley Davidson», которое она уже успела полюбить; на шее болталась чёрная бандана. Тёмные волосы отросли, он зачесал их назад, открыв лоб, но они мягкими локонами ложились на виски; глубокие, сейчас тёмно-серые глаза тревожно оглядывали её «красивое» лицо.
— Не смотри, я уродина, — непослушными, разбитыми губами сказала она.
Он улыбнулся и ласковой ладонью провёл по её волосам. Повязки на голове не было, это хороший признак.
Чуть бросив взгляд за плечо, Мистик заметил, что врач отошёл от них и разговаривал со стонущей бабушкой.
— Прости меня, — произнёс он, — я не уберёг тебя от этого подонка. Надо было сразу понять, что просто так он не уйдёт, но я его найду…
— Миша, пообещай мне, что ты не тронешь его, — с трудом сказала она. — Я не хочу, чтобы ты… из-за него сел в тюрьму. Он будет сидеть.
Миша нахмурился, но кивнул: — Хорошо, я обещаю. Я его не трону.
Она сжала его ладонь и тяжело вздохнула: — Я хотела сказать тебе, как только ты приедешь — но теперь уже всё равно… Я была беременна, сделал тест. Не знаю… не знаю, обрадовался бы ты или нет, но я всё-таки… а ребёнка потеряла.
Мистик взял её ладонь снова, наклонился и прикоснулся губами к ней: — Не волнуйся, у нас ещё будут дети, — сказал он.
— Миша, я ведь не специально забеременела, я тебе говорила, что мы никак не…
— Вика, я знаю, не говори ничего. Не рви себе душу, сейчас и так тяжело. Я тебе подарю ребёнка сразу, как только ты захочешь и будет можно. У меня это быстро получается, как ты заметила, — он улыбнулся и всмотрелся в её чуть расслабившиеся жёлтые глаза.