— Как тебя зовут? — спросил он почему-то задумчиво.
— Вика, а тебя?
— Мистик…э-э-э, то есть Миша, но друзья все называют Мистик.
— Это кличка такая? Как у блатных?
— Это второе имя, — ответил он и завёл двигатель.
На станции скорой помощи имени А. С. Пучкова ей сделали рентген и наложили гипс. За всё это время Вика не сказала ни слова, хотя им пришлось сидеть в очереди, несмотря на такой поздний час. От боли её глаза совсем потухли, а лицо сделалось серым.
Выйдя из перевязочной, она взглядом нашла Мишу и про себя отметила, что две молодые девушки, сидящие на кушетке в коридоре, не отводили от него взгляда, как под гипнозом. Он же изучал различные плакаты на стенах.
Увидев Вику с неуклюже забинтованной рукой от самого плеча до запястья, он быстро подошёл к ней и спросил: — Как ты? Тебе дали обезболивающее?
— Месяц я инвалид, — зло ответила она. — Врачу сказала, что упала с мотоцикла, катаясь с дружком. Так что живи спокойно, ДТП не было.
Что-то странное мелькнуло во взгляде мужчины.
— Я же сказал, что помогу, ты не веришь мне?
Вика размашистым шагом шла к выходу из больницы.
— Поможешь? — почти закричала женщина, когда они вышли в прохладную ночь. Было ощущение, что сегодня будут заморозки, настолько ледяным был воздух и виднелся даже пар от дыхания. — Да спасибо тебе, конечно, а у меня ребёнку одному четыре, а другому почти год. Как я одной рукой буду с ними? Ну, скажи — привыкнешь. Спасибо, что две руки не поломал, тогда можно было бы сразу их в детдом отдавать.
Мистик шёл рядом и угрюмо молчал, косясь на разозлившуюся молодую женщину.
— Извини меня, я ведь не нарочно, никогда не сбивал людей, обещаю, что я сделаю всё, чтобы помочь тебе. Даже физически, я могу, ты только не отказывайся. Я не буйный, не бойся. Или давай я няню найму, так будет ещё проще.
Вике стало почему-то не по себе. Сначала она разозлилась, думая, что по дороге домой съест его вместо ужина, а теперь, когда он так настойчиво предлагал помочь, не знала, что делать. Умом Вика понимала, что без помощи и без денег просто погибнет, жалость к себе задавливала в душе гордость.
Вся горечь и несправедливость от ухода мужа, от страшной ситуации, в которой она оказалась с двумя маленькими детьми так подавила её, что не осталось сил. Она держалась долго, думала, что сильная женщина, а эта внезапная авария и сломанная рука будто вывернули душу наизнанку.
Сцепив зубы до ломоты в челюстях, чтобы не заплакать, она зажмурилась в темноте, и, споткнувшись о неровность на тротуаре, чуть было не упала. Он поддержал её за талию, и это было последней каплей. Выпустив с шипением из себя предательские слёзы, Вика застонала, кусая губы.
— Хоть в петлю лезь, — отчаянно призналась она.
Мистик не знал, как реагировать на эти горькие, безнадёжные слёзы. Он чувствовал, что эта женщина плачет крайне редко, тем более на публике. Мужчина неловко обнял её, попытавшись прижать к себе. На секунду она подалась к нему, но потом отстранилась.
— Хорошо, если ты правда поможешь и не врёшь, тогда спасибо. Мне из мужчин редко кто помогает.
— Ты замужем?
— Была. Разведена, от алиментов и какой бы то ни было помощи скрывается.
— Как же ты одна? — спросил он.
Они снова двинулись по тёмному тротуару к стоянке возле больницы. Женщина обхватила себя руками, было холодно, а куртка только болталась на плечах.
Вопрос, который задал этот Мистик был странным в устах мужчины. Ей вспомнилось, что так отреагировала Милена, но она же не мужчина.
Вместо ответа она пожала левым плечом: — Работаю официанткой в кафе, дети с таджичкой, конечно, платно. Даня ещё и в сад ходит.
Мистик посмотрел на часы на руке, была половина четвёртого утра.
— Поехали, заберём твоих малышей, где они там хоть спят? — опять задал странный вопрос Мистик.
Вика поняла, что этот мужчина вылеплен совсем из другого теста, чем те, которые ей попадались в жизни до этого.
— Наверное, на полу, где же ещё, — тихо и грустно ответила она.
Всю дорогу до Лукинской он размышлял о том, что она ему рассказала и ужасался. Сколько силы и выдержки было у этой Вики, немногие мужчины смогли бы так яростно бороться за жизнь, когда не было выхода. Он догадывался, что она не из Москвы, а снимает жильё, и так как был в курсе цен на него, просто не понимал, как она выкручивается.
Практически всю свою зарплату она отдавала за аренду квартиры, оставалось всего-ничего на самые необходимые продукты. Больших знаний в арифметике здесь не надо.
Они зашли в ночной подъезд и остановились у двери на первом этаже. Сонная таджичка в ночной рубашке выпихнула плачущего одетого Даню, а через минуту отдала Дину, та была, наоборот — в одном подгузнике. Девочка даже не проснулась.
— Ребёнок больной, — сообщила Лейло и указала на маленькую Дину. Её неуклюже взял Мистик, боясь прижать к холодной кожаной куртке.
— Температура? — хрипло спросила Вика.
Та кивнула, с интересом глядя на мужчину и сказала: — Красивый. Твой?
Вика смутилась, Мистик, слава Богу, не услышал этого вопроса, поглощённый ребёнком. Он нянчил Машу, но это было давно.
Женщина отрицательно покачала головой, отдала Лейло деньги и сказала: — Спасибо, я какое-то время работать не буду, так что… попозже придём опять.
Та кивнула и закрыла дверь, зевнув во весь рот.
Даня хныкал, стоя рядом, и Вика знала, если сейчас же не уложить его спать, он раскричится на целый час.
— Пойдём скорее, — сказала она Мистику, укрывая на ходу своей курткой горевшую Дину. Мальчик был весь мокрый от того, что спал в одежде, волосёнки на макушке стояли дыбом и были влажными. — Что же она его не раздела, есть же вещи для переодевания…
— Неудачную ты нашла няню, — метко заметил Мистик.
— Зато очень дешевую, — ответила Вика как-то медленно. Её голова тоже была как в тумане и от усталости, и от таблеток, которыми её накачали в больнице.
Вместе они уложили Даню, потом дали жаропонижающее Дине, одели в пижаму и положили на кроватку. Вика никогда не клала с собой детей спать, считая, что и сон так крепче (у неё в том числе), и у каждого своё место в жизни и хотя бы своя кровать.
Мистик выполнял все её требования, перед этим тщательно помыв руки. Она его об этом не просила, он сам настоял.
После того, как дети, измождённые, спали, они сидели на кухне и пили чай.
— Извини, что мне нечем тебя угостить, — проговорила она, как настоящий наркоман, медленно, еле раскрывая глаза.
— Иди спать, ты устала, — сказал он и чуть улыбнулся.
Вика долго смотрела на его лицо, замечая незащищённым сердцем густоту цвета его серых глаз, маленькие чёткие родинки под правым глазом, пробившуюся за сутки щетину и алый, чёткий рот. Она ещё мало знала его, но то, что видела и чувствовала сейчас, вполне могло уместиться в одну фразу: «не для неё».
Такие мужчины (учитывая и его дорогой мотоцикл) никогда не смотрели в её сторону, их жизни текли параллельно. Это называлось круг общения. Ведь если у тебя родители при деньгах, значит, дорогой и престижный институт, и как следствие, влиятельные друзья, а значит, в будущем высокооплачиваемая работа и всё, жизнь идёт по накатанной колее. Никаких ухабов или ям, как у неё. Ведь если подумать, то, что её бросил муж, виновата она сама, потому что сама же его и выбрала. Круг общения, никуда от него не денешься.
— Ты поедешь домой?
— А как ты тут сама с одной рукой?
Она подняла и опустила брови: — Попробую, не умирать же теперь, но думаю, что они ещё будут спать несколько часов, и я вздремну.
— Я переоденусь и приеду, хорошо? Чтобы ты не думала, что я уезжаю навсегда, вот мой паспорт.
Она усмехнулась: — Не надо таких жертв.
— Я серьёзно, — произнёс он и прошёл к двери в прихожей.
Вика была смущена его присутствием, а когда он ушёл, испытала странное чувство потери.
Вот за такого мужчину надо выходить замуж, а не за Валеру, который на первом свидании сэкономил и не заплатил по счёту в кафе, куда повёл её. Они оттуда сбежали и потом ещё смеялись. Тогда ей не пришло в голову, что когда-нибудь он так поступит с ней. Миша Славенский (по паспорту) наверняка никогда никого не бросал, только расставался. А впрочем, что это она, даже не спросила его, может, он женат и у него прекрасная семья и трое деток? В паспорте и официально их не было, но кто знает?