Как же, не обладает он. А почему тогда сразу не представился? Нет, все-таки он мне что-то недоговаривает. Вон, каким скрытным стал. С чего бы?
— Это вы мне сейчас новую клятву пропишете? — бесцеремонно перебив этого типа, уточнила я.
— Зачем? — удивился тот. — Я заранее прописал, что все мои знания, перешедшие к вам были, есть и будут под охраной Кодекса.
— Кодекса?
— Высшая программа, заложенная создателем этого мира, — важно откликнулся Штрасс. — Но об этом как-нибудь потом. Сейчас главное привести тебя в норму и съездить на квартиру за вещами, а заодно и проверить ее на наличие черных меток.
Хм, и не заметила, когда это мы на «ты» перешли.
— В смысле?
— Ты часто пользовалась метро, надевала различную одежду, так что тени вполне могли оставить на ней свой след, — пояснил Штрасс. — Итак… Сколько времени тебе нужно на то, чтобы успокоиться и зайти к Кротову в хорошем расположении духа?
— А почему он не потребовал от меня клятвы? — не ответив ему, решила прояснить еще кое-что.
— Потому что Иван не перешел черту дозволенного, — шаг вперед, и вот уже мужчина буквально нависает надо мной. — Если помнишь, то он довольно аккуратно и абстрактно преподносил тебе информацию.
— Еще и коктейлем напоил, — мои глаза сами собой опустились в пол. — Чтобы усыпить мою бдительность, обезопасить себя и расположить к дальнейшему сотрудничеству.
— О, да.
Холодные пальцы дотронулись до моего подбородка и заставили посмотреть ему в глаза. Нет, определенно, он не просто так это сделал. Наверняка через глаза смог заглянуть и в душу…
Ее душа была еще чиста и очень притягательна для него. Не слишком наивна, но хрупка и пуглива, словно цветок лотоса. Мужчина видел, что она не доверяет ему и уже почти распознала его суть. И зачем он довел дело до клятвы?
Оля безропотно приняла условия Штрасса и потому вынуждена была перенести сильное потрясение от увиденного, ранее закрытого для нее таинства закрепления собственного слова кровью. Что ж… может, так даже будет лучше. Возможно, пройдет время, и девушка примет все, как данность.
Стройное тело, которому так не шли джинсы и свитер (их удалось обезвредить, в отличие от куртки, рюкзака и его содержимого), била мелкая дрожь. Ольга боялась, но мужественно выдерживала его взгляд.
Он отступил назад, и я почувствовала сильное облегчение. В его глазах мельком проскользнула тень досады. Которая, впрочем, тут же исчезла.
— Пойдем, — наконец, проговорил Мартин. — У нас мало времени.
Махнул рукой в сторону входной двери, предлагая покинуть переговорную. Сам же и подал мне пример, проследовав первым к порогу.
Ума не приложу, как он умудрился сделать так, что несмотря на явный сарказм со стороны собственных подчиненных, все его слушают и делают то, что приказано с первого раза. К примеру, сейчас, когда мы с ним зашли в оперативный отдел, нам тут же выделили троих охранников. Зачем нам вообще нужно сопровождение, спрашивать не стала. Для собственного же блага. Мало ли снова узнаю что-то из ряда вон выходящее?
Через полчаса мы уже заходили в лифт и поднимались на поверхность. К моему изумлению наши спутники вышли на разных этажах. Мы же с капитаном оказались в том же номере, откуда и попали в штаб.
— Это такая кон… — не выдержала я, когда немец, выходя в коридор, приобнял меня за талию.
— Да, — выдохнул тот и запечатлел на моих губах легкий поцелуй.
Сказать, что я была ошеломлена, ничего не сказать. И ведь понимала, что зайдя «к себе» вместе со мной, он чисто теоретически должен был выйти обратно не один. И, да, если хорошенько подумать, то так долго мы могли запереться в номере только в одном случае… Но что-то во всем этом меня смущало и сбивало с толку.
Почувствовать его губы на своих было настолько волнительно, что я не сразу сообразила, что мы вообще-то направляемся на задание, а не на свидание. Щеки горели, а во рту пересохло. Нет, так дело не пойдет.
Когда спустились вниз, встретились в холле с нашим сопровождением. Мужчины, как ни в чем не бывало, пожали Штрассу руку и направились на улицу. А я по-прежнему играла роль любовницы этого наглого немца. Прямо до самого авто играла. То есть позволяла себя обнимать и брать за руку, мило при этом улыбалась и помалкивала.
Садились в машину, как дружная компания молодых и перспективных бизнесменов и одна наивная дуреха, которой пообещали золотую гору в Альпах. А еще съездить на Мальдивы и в Париж, на самую вершину Эйфелевой башни. Как оказалось, простушки типа меня нередко велись на подобные восторженные речи. Более искушенные дамы, при отцовском наследстве тоже становились шелковыми, но с ними впоследствии было тяжелее порвать отношения, которые изначально не планировались, как конфетно-букетный период перед заключением брака. К чему это я? Эм-м… Наверное к тому, что играть глупышку мне было очень тяжело, хоть и понимала, что сейчас это необходимо.