— Verruckte!
— Мартин! — позвал друга Тиль. — Говори по-русски, она не понимает.
Ну, допустим, если я не понимаю всех слов, это еще не значит, что я не догадалась об их значении.
— Zum Teufel, — Штрасс махнул на товарища рукой и продолжил надвигаться.
Остальные члены команды решили не лезть и шли чуть в стороне, специально замедляя шаг.
— Мартин! — еще раз попытался вразумить начальство Обер.
— Приберите здесь, — все так же рыча, скомандовал немец, не оборачиваясь на охотников. — А ну, иди сюда…
Игнорируя приказ мужчины, я попятилась. Похоже, сейчас его мало волновало мое физическое состояние. Будто он не замечал этого, смотря прямо в глаза.
— Мартин, я все объясню, — честно, я очень старалась говорить невозмутимо. Старалась. Но голос дрожал от пережитого страха. Как я не старалась его скрыть, он рвался наружу. Именно поэтому мои руки дрожали, тело бил озноб, а ожоги болели все сильнее. И, наверное, именно из-за этого перед глазами в какой-то момент заплясали разноцветные точки. А голоса мужчин стали отдаляться…
— Кто довел ее до такого состояния? — послышался голос Ивана Кротова. Надо же, объявился.
— Тени? — предположила, кажется, Елена Молчанова, блондинка, по которой сложно было понять, что она лечит людей, а не доводит их до инфаркта (и это касается только мужчин), одним своим довольно откровенным видом.
— Ожоги от теней не появляются, — проворчала Карина.
— Надо лечить, — а это медсестра, которая в последний раз проверяла мое состояние и уничтожала при помощи капсулы вирус.
И чего они все вокруг меня столпились? И… где я, собственно, нахожусь? По ощущениям, лежу на чем-то мягком. Неужели я уже в штабе? Если подумать, Тиль вполне мог меня перенести сюда, когда я потеряла сознание.
— Хватит отлеживаться, открывай глаза, — Кротов был чем-то раздражен.
Ну вот, а я надеялась еще немного полежать, делая вид, что до сих пор не пришла в себя.
Надо мной склонились три девушки и, собственно, главврач. Вот его выражение лица мне не понравилось абсолютно. И чего так смотрит?
— Отвернитесь, — прохрипела, продолжая гипнотизировать его взглядом.
— Зачем? — кажется, я смогла удивить мужчину.
— Судя по всему, — в разговор влезла Карина, — вы плохо на нее влияете.
— Разговорчики! — прикрикнул на своих подчиненных врач. — А ты, голубушка, наоборот, говори. Что болит. Куда ты умудрилась сунуть свой аппетитный зад… м-м-м, нос.
— К теням, — все так же хрипло ответила я.
А чего скрывать? Да, я добровольно одна отправилась к порождениям потустороннего мира. Потому что хотела обезопасить одного вредного иностранца. Ну и остальных, разумеется. Но больше его.
— И чем ты думала? — задал очередной вопрос врач, начиная обрабатывать мои руки какой-то мазью.
Медсестры же приступили к обработке ладоней. В местах, где были ожоги, стала разливаться прохлада, будто лед приложили.
— Я жду продолжения истории, — между делом потребовал Кротов.
Ну, я и рассказала. О том, как чернокожий монстр явился ко мне во сне. Как угрожал, что если я не приду, они начнут убивать охотников. Про Мартина благоразумно умолчала. А иначе всем присутствующим в палате станет известно о моей симпатии. Так что выбора особого не было. Потом я таки смогла переместиться в нужное метро. А дальше…
К концу рассказа я поняла, что кожа в поврежденных местах уже обработана и на нее наложили какие-то охлаждающие повязки. Глаза сами собой закрывались. Еле подавила зевок, понимая, что еще немного и засну. И судя по довольному лицу Ивана, он не имел ничего против этого. Наверное, сам поспособствовал моему состоянию.
— Отдыхайте, Ольга, — произнес он, поправляя одеяло, под которым я лежала.
Сил на то чтобы спросить, как я здесь очутилась, кто меня сюда перенес и кто переодевал в больничную сорочку, уже не было. Я снова уплывала в забытье, где не было места ужасам, крикам, воспоминаниям… Лишь беспроглядная тьма и тишина. Обязательно спрошу у Мартина, смогли ли они убрать тела монстров из метро до открытия. И о том, что ждет нас всех дальше. Не верилось, что все закончится вот так. Еще волновало, что охотники собираются делать с телом моего дяди.
Увы, сейчас об этом спросить я не могла. Сон сковал тело и разум.
Проснулась, когда часы показывали половину шестого вечера, бодрая и отдохнувшая. И если бы не повязки на руках и груди, подумала бы, что все произошедшее лишь странный сон. Задалась бы только одним вопросом: что я делаю в больничной палате?