Так в тишине прошло примерно два часа. Потом Матвей не выдержал и отправил меня с какими-то бумагами на выход. Назвал только номер кабинета, в который следовало зайти и передать документы. Вздохнув, покорно отправилась выполнять распоряжение руководства. Уже выходя из кабинета, случайно налетела на Мартина, который собирался войти. Дверь к нам была открыта нараспашку. А я так спешила… В общем документы посыпались на пол и я, присев на корточки, поспешно стала их собирать. Штрасс не стал топтаться на месте, тоже присоединился к собиранию бумаг.
— Извини, — бросил он, передавая мне последнюю бумажку. — После того, как отнесешь, жду тебя в своем кабинете.
— Зачем? — спросила, выпрямляясь. Мартин последовал моему примеру и сейчас смотрел на меня сверху вниз.
— Надо поговорить.
Хотелось спросить, о чем именно, но я сдержалась. Он же начальник Центрального штаба. Мало ли зачем я могла ему понадобиться. Иллюзий не питала, поэтому прекрасно понимала, о чем немец хочет поговорить. Просто легче думать, что я понятия не имею, что этому мужчине могло от меня понадобиться.
Будет ругать. И это не удивительно, если вспомнить, как мужчина был зол, когда я увидела его на Римской. И после, когда проснулась вечером и застала охотника в палате…
— Хорошо, я зайду.
Склонив голову, обогнула экстрасенса и припустила в сторону лестницы, спиной чувствуя тяжелый взгляд. Ничего, пусть смотрит. Разговора все равно не избежать. А вдруг удастся сегодня же покинуть штаб и вернуться домой? Эта мысль отозвалась тупой болью в груди. Я определенно буду скучать. Слишком сильно успела к нему привязаться. Влюбиться. А признать в открытую боюсь. Пусть это будет считаться трусостью. Плевать. Я действительно боялась признаться в своих чувствах. Как он на это отреагирует? Тем более, если вспомнить, что он уже несколько раз бессовестно лазил в моей голове, то должен был понять, как я к нему отношусь. И при этом, Мартин ничем не показал, что я ему небезразлична. Если тебя целуют, это еще не означает, что любят.
Передав документы тучному мужчине, вернулась к себе. Матвей как-то странно посматривал в мою сторону. Марк тоже периодически косился. Как итог: в кабинете я не задержалась. Спросила у начальника, не нужно и ему что-нибудь. Тот покачал головой. Спрашивать, куда я собралась не стал.
У двери в кабинет Мартина я замешкалась. Чувствовала, что разговор будет не из легких. Как бы сюда половина штаба не «стеклась», когда мы будем «выяснять отношения». Самое главное, выбраться отсюда. Найду себе нормальную спокойную работу и заживу как прежде. Только теперь без любимого дяди… и Штрасса.
Постучав, стала ждать, когда капитан разрешит войти. Услышав его чуть хрипловатый голос, поежилась. Ух, что сейчас будет…
— Ольга? — немец сделал вид что удивлен моему визиту. — Присаживайтесь.
Он перешел на «вы», не к добру это.
Послушно прошла к столу и устроилась на стуле напротив, как в прошлый раз. Надо выглядеть невозмутимо. Пусть ругает. Самое главное не показывать своих истинных чувств.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросила и непонимающе взглянула на мужчину. Словно понятия не имела, что ему понадобилось.
— Да, — капитан сцепил пальцы рук в замок и устроил их на столешнице. Словно строгий преподаватель на экзамене. — Расскажите мне, Ольга, какого черта вы сунулись в метро поздно ночью?!
Он так резко и с такой силой ударил кулаком по столу, что я вздрогнула.
— Я думала, мы с вами разобрались с этим вопросом, — ну вот, голос дрожит. Лицо, скорее всего, побледнело. — Скажите лучше, что с телом моего дяди?
— Не совсем разобрались, — глаза Штрасса потемнели. — О своем родственнике не беспокойтесь. Его тело уничтожать не стали. Направили в соответствующие органы. С вами свяжутся после вскрытия. Мне же важно знать, каким местом вы думали, поступая так безрассудно.
Будто он не знает! Порывшись как следует в моей голове, у него не должно было остаться вопросов. С вызовом посмотрев на своего собеседника, ответила:
— Я думала сердцем. А вам, господин Штрасс, им, я так посмотрю, думать не приходится.
— Нормальные люди думают головой, — он указал пальцем на свою выдающуюся, чтоб ее, часть тела.
— Хватит придираться к словам, — я соскочила со своего места и, уперев руки в столешницу, нависла над Мартином. — Вы как хотите, но я сегодня же соберу свои немногочисленные вещи и вернусь домой. Мне здесь делать нечего. Будете препятствовать, попробую перенестись.