И вот мы сидели у костра, а уже упала ночь, но никто не уходил спать, хотя палатки были расставлены тут же – на поляне. Отряд решил задержаться до утра – одна из девочек не очень хорошо себя чувствовала. Не знаю, в чем там было дело, может в простом женском недомогании – они шептались с баб Маней, а потом та заварила какую-то травку и дала ей выпить, велев не забыть заодно и но-шпу. Гости пообедали, разбили временный лагерь, выспались днем, а вечером подтянулись к костру на посиделки. Эта доверительная и уютная обстановка напомнила мне сразу и детство, и студенческую юность, и наши с Олегом рыбалки. Теми вечерами так же горел костер, только где-нибудь над водой. Мы с ним сидели в удобных раскладных креслах и смотрели на прогорающие угли, дышали озерной или речной влагой, дровяным дымком, запахами вкусной готовки…
Сейчас все было почти так же, только лица, которые выхватывал из темноты отблеск пламени, были незнакомыми и молодыми – шесть парней, две девушки и их пожилой командир Степан Григорьевич. Это он делился своими впечатлениями о прошлых походах, разъяснял обстановку и доводил ребятам свои требования с абсолютно прозрачной для меня целью – обеспечить их безопасность.
- Как-то с нами ходила девочка… на самом деле и не девочка уже, но я помню ее еще десятиклассницей - Анечка, а потом уже Анна Матвеевна - небольшой чиновник в районной администрации. Крепкая с виду женщина, а оказалась сильно впечатлительной, - рассказывал мужчина.
- Там… стоит только выйти ночью одному, как лес начинает звучать… Я тоже слышал крики «Ура!»… будто души погибших до сих пор идут в атаку. Еще взрывы, пулеметные очереди, крики агонии – звуки боя. Не в полную силу, а будто в отдалении. А Аня не просто слышала, она видела бойца, который полз с простреленной ногой… видела не раз. Вечером отходила от лагеря, а он тут как тут – ползет… и стонет, сцепив зубы. И да… птиц не было, все обращали на это внимание. А там, где было совсем тихо… мертвенно тихо, искали особенно старательно и всегда находили, - печально вздохнул он и поднял глаза на нас.
- Как? Ковыряли все бугорки? - тихо спросила я.
- Тела лежат поверху, укрытые только мхами, - отрицательно качнул он головой, - срабатывал металлоискатель – в одежде и экипировке всегда присутствовал металл – пуговицы, портсигары, пряжки ремней, ножи... Мы вскрывали мох, убирали корни и проросшие сквозь тела кусты и деревца - всяко было, и находили скелеты в истлевшей одежде и сапогах, с оружием. Она не выдержала - Аня. В какой-то раз пошла за ним, а он все полз и полз, и стонал…, а она шла. Заметила место, где он окончательно ткнулся в землю лицом. Там мы его и нашли, захоронили потом в братской могиле – смертного медальона при нем не оказалось. Анечку я потом с собой больше не брал – она совсем поседела за эти пару часов. Там нельзя находиться людям с больным сердцем или слабой психикой - слишком впечатлительным. Нельзя отходить от лагеря ночью, особенно девушкам.
- А почему только им? Нам, значит, можно? - настороженно хмыкнул высокий белобрысый парень.
- Лучше не отходить никому. Но чаще почему-то выходят к девочкам… заводят приветливый разговор, советуют - где искать.
- Кто выходит? – спросила я деревянным голосом.
- Погибшие бойцы. В красноармейской форме, с оружием… все, как положено - как живые.
- И что? На том месте, куда они укажут, их находят?
- Если девчонки дослушают, то всегда находят. А то в обморок валятся, до конца не выслушают... Во всех без исключения поисковых группах есть строгое правило – не проводить раскопки в вечернее время и после наступления темноты оставаться в палаточном лагере.
- Только здесь так? Только в одном этом месте? – поинтересовался еще один из ребят.
- Точно знаю, что такое же творится в Мясном Бору. Но думаю, что везде, где гибли настолько массово и тела до сих пор не захоронены, будет то же самое. Хочу понимания…. Я не пугаю вас, а мотивирую. Вы должны правильно понимать – зачем мы туда идем. И что предстоит не туристический поход и не отдых на природе. ИМ это жизненно необходимо. Нет, даже не так… речь же идет не о жизни, а о чем-то еще серьезнее. Мы не знаем – что это и почему ИМ так важно быть захороненными – это тайна, но не мистика, я в мистику не верю. Есть какой-то закон природы – закон сохранения души и этой душе нужно, чтобы было именно так, иначе ей плохо.