- Папа, - ломко басил пятнадцатилетний Борис, названный в честь деда: - С нами все в порядке. Помощь нужна только тебе – займись уже собой, наконец.
Ему поддакивала близняшка Оленька. Этим двоим кто-то третий никогда особо и не был нужен - даже мать. Они сравнительно легко пережили трагедию еще и потому, что перед смертью Лена очень долго лежала в больнице и дети успели привыкнуть к ее отсутствию. Беркутов честно делился с ними новостями о состоянии матери, и это постепенно готовило их к самому плохому исходу. Поэтому ее уход не стал таким страшным потрясением для близнецов, как для мужа. Первые пару ночей после похорон он провел на кладбище. Летняя земля была теплой, и он даже умудрялся уснуть на мягком могильном холмике возле своей Лены. Эти ночевки не являлись каким-то чудачеством или помешательством, просто так ему было легче – уйти туда и пережить первое, самое острое горе в одиночестве.
Этот тяжелый период прошел – он справился. Дальше справился и с депрессией, а потом, казалось, полностью вернулся к жизни – подтянул дела на работе, а через три года даже стал изредка встречаться со спокойной симпатичной женщиной. Дети получали дополнительное образование в Москве и в родной город возвращаться не планировали. А увеличение доходов и изменение статуса требовали присутствия статусной же спутницы на встречах и приемах. Серьезно впрягаться в проблемы взрослых уже детей своей любовницы у Владимира не было никакого желания. Тогда, полтора года назад, он спокойно расстался с женщиной, сделав дорогой подарок, в котором нуждался ее сын. Закончив с этим, он присмотрел для себя Руслану. Навел о ней справки и предложил взаимовыгодный союз с брачным договором, честно озвучив ей причину, и она не отказалась.
Плюсы этого брака были в том, что теперь не нужно было каждый раз терпеть возле себя нового чужого человека, а еще Руся была натуральной с ног до головы, не очень умной, не наглой, не надоедливой и не хотела детей. В доме появилось что-то вроде красивой ласковой собаки, к которой Беркутов со временем даже по-своему привязался. Все оказалось неплохо, кроме секса – он не особо хотел свою новую жену, суповой набор с модными прямыми плечами и тонкими длинными ходулями не вдохновлял на постельные подвиги. Ему действительно нравились женщины с формами, он не соврал. Особенно такими, как у Алены.
Но вначале он услышал смех из-за стены… Смех и звуки оживленных разговоров вообще часто звучали в той квартире. Беркутов стал заходить по вечерам в хоз.комнату, чтобы просто послушать ее голос. Это не было подслушиванием - фразы по отдельным словам не угадывались. В один из дней он приурочил свой выход из квартиры к тому моменту, когда открылась дверь у соседей, и они, наконец, познакомились, а он вблизи рассмотрел обладательницу приятного грудного смеха. Женщина оказалась совсем не похожа на Лену внешне, зато ему вспомнилось, как однажды он разглядывал комиксы-карикатуры Бидструпа. Между оригинальными изображениями компьютер выбрасывал схожие картинки, и ему врезались в память эти зарисовки. В тот же день, как настало тепло, и соседка сняла объемную верхнюю одежду, он влез в компьютер и нашел этот образ женщины-мечты, воплощенного идеала для любого мужчины, как бы ни заявляли они свои вкусы.
Черты лица Алены не поражали - они были приятными, но немного старомодными, отсылая память к немецким фильмам середины прошлого века. Но вот ее тело… это была совершенно другая история.
Беркутов стал поджидать, когда супруги выйдут утром из квартиры и успевал войти в лифт вместе с ними. Там с ним ожидаемо творилось то, что и должно было твориться с нормальным здоровым мужчиной, у которого секс случался изредка и без особого желания - стойкая эрекция и зуд в ладонях. Они зудели и ныли от потребности измерить объем талии этой женщины, обхватив ее пальцами двух рук. Все остальное части тела соседки – грудь, зад, длинные рельефные ноги могли быть просто приятны глазу, но на контрасте с немыслимой талией они слепили, как сполохи бриллиантов. Он прикрывал стояк верхней одеждой или папкой с документами всю дорогу – с семнадцатого по первый этаж, будучи не в состоянии поддерживать даже самую простую беседу.