После первого моего посещения монастыря Шортен Нйима я имела случай познакомиться с одним из сыновей ламы-чародея из Транглунга, посылавшего летающие пироги на свою непокорную паству, и получила приглашение посетить его, если обстоятельства заведут меня в их края. Обстоятельства не преминули возникнуть. Транглунг — также как Шортен Нйима — не расположен непосредственно на пути от моего горного приюта до Жигатзе. Но мне хотелось побродить, воспользовавшись, как мне казалось, единственной возможностью побывать в запретной стране. Мы прибыли в Транглунг к вечеру. Деревня эта ничем не напоминала тибетские селения Гималаев. Странно было встретить такое полное отличие на таком близком расстоянии: местные высокие каменные дома и деревянные хижины и шалаши из ветвей сиккимских крестьян, а также климат, почва, лица жителей — все было другое. Наконец-то я была в настоящем Тибете.
Мы застали колдуна в молельне — большой комнате без окон, скудно освещенной через отверстие в крыше. Вокруг него теснилось несколько клиентов, между которыми он распределял свои колдовские чары. Эти последние имели довольно неожиданную форму маленьких глиняных свиных головок, выкрашенных в розовый цвет и обвязанных шерстинками. Селяне с глубоким вниманием слушали нескончаемые объяснения способов употребления вручаемых им предметов. Когда клиенты, наконец, удалились, хозяин дома с любезной улыбкой предложил мне чаю. Завязалась длительная беседа. Я горела желанием расспросить колдуна о чуде с «летающими пирогами», но задать вопрос прямо означало бы преступить правила вежливости. Приходилось ловить удобный случай, но его не представилось ни в тот вечер, ни на следующий день. Зато меня посвятили в домашнюю драму. Со мной даже советовались — высшая степень уважения, какое только может оказать настоящий колдун своему гостю — как найти выход из создавшегося положения.
Подобно многим семьям в провинциях Ю и Тсанг, под крышей моего хозяина придерживались системы полиандрии (многомужества). В день бракосочетания его старшего сына имена младших его сыновей тоже были записаны в брачный контракт, и новобрачная, таким образом, обрела их всех в качестве законных супругов. Как случается почти всегда, некоторые из мужей во время заключения брачного контракта были еще малолетками и, естественно, их согласия на брак никто не спрашивал. Тем не менее, они оказывались связанными законными брачными узами. У колдуна было четыре сына. Мне ничего не сообщили о том, как относится к сотрудничеству со своим старшим братом второй сын — должно быть, тут все было благополучно. В данный момент он путешествовал, и его не было дома, так же как и третьего брата, моего знакомого.
Именно этот третий брат и возмутил спокойствие отчего дома. Он был гораздо моложе своих братьев, ему было только двадцать пять лет, и он отказывался выполнять супружеские обязанности по отношению к коллективной жене. По несчастью, третий муж был для этой дамы соблазнительнее двух первых. Он пленял ее не только физической красотой, хотя наружность у него была довольно приятной, но и своим положением в обществе, красноречием, деловитостью и, несомненно, еще другими незаметными для меня качествами. Два старших сына колдуна были мирянами, богатыми и владетельными крестьянами, но лишенными авторитета, какими в Тибете пользуются только представители духовного сословия. Строптивый третий муж был ламой, даже больше — он был «налджорпа», посвященный в оккультные тайны. Он носил пятигранный головной убор, украшенный изображениями пяти тантрических мистиков и белую юбку, принадлежность «респа», специалистов по «тумо», умеющих согреваться без огня при самой низкой температуре. Именно эта выдающаяся личность ее и отвергла.
Коллективная жена не могла примириться с потерей такого мужа и снести бесчестие его презрения. Все это усугублялось тем, что он ухаживал за молодой девушкой из соседнего селения и собирался на ней жениться. Подобный союз разрешался, но, по обычаю, брак, нарушающий единство семьи, вел вступающего в него к потере всех прав на отцовское наследство. На молодого человека ложилась обязанность создать новый семейный очаг и зарабатывать на содержание семьи. Свободолюбивого налджорпа это не смущало, так как он рассчитывал на свое ремесло колдуна. Но если сын выделится и устроится, не станет ли он опасным конкурентом отцу? Хотя мой хозяин в этом и не признавался, мне было ясно, что именно это его и удручало. Он мог потерпеть большие убытки из-за упрямца, не желавшего удовлетворять сорокалетнюю женщину, здоровую, сильную и, несомненно, не уродливую. О последнем я не могла с уверенностью судить, так как лицо прекрасной дамы покрывал толстый слой жира и сажи, превращавший ее в настоящую негритянку.