предстают (и числятся) как дела отдельных людей (или групп), не имеющих внешней
связи друг с другом, проходя по регистрации исключительно по фамилии того или иного
человека, добраться до которого можно только зная его имя, год и место рождения.
Отсюда следует, что выявление групп и отдельных людей, принадлежавших к тому или
иному объединению мистиков (будь то Орден тамплиеров, Орден розенкрейцеров, “Орден
Света”, “Орден Духа” и т.п.), возможно лишь путем непосредственного перехода
исследователя от одного архивного дела к другому, выделяя из показаний
подследственных имена и фамилии, представляющиеся наиболее “перспективными” для
выхода на новую группировку.
Способ такой бывает сложен, а порою и непреодолим, потому что в исходном
документе часто указывается одна только фамилия без полного имени, к тому же неверно
записанная (не только следователем, но и самим подследственным). Однако даже полное
имя, особенно при заурядности его элементов (Иван Александрович Петров) и отсутствии
указания на место и год рождения, не спасает положения. Следует быть готовым и к
другому. Например, когда несмотря на неполные данные об одном из членов Ордена
тамплиеров М.А.Лорис-Меликове удалось разыскать его следственное дело, то
выяснилось, что оно ничего не сообщает об его орденской деятельности, поскольку
арестован он был не как мистик (анархо-мистик), а как “вредитель в метеослужбе” и
проходил по другому отделу ОГПУ<8>.
И все же при всей неразработанности (и засекреченности) архивной службы ФСК РФ,
при всей затрудненности получения материалов этих архивов, в особенности, отдаленных
от центров (следует сказать, что “ключи” к ним находятся в Справочно-информационном
центре МВД в продолжающей пополняться картотеке на лиц, осужденных уже в наши
дни), их документы являются драгоценнейшим источником, который позволяет впервые
поставить (а в каких-то случаях - и решать) вопросы духовной жизни советской России,
прослеживая влияние мистических обществ и орденов на развитие культуры и искусства.
При всей затрудненности пользования этим новым видом источников, при всей
трудности обработки и осмысления материала, заключающегося в документах различного
вида - анкетах, протоколах, служебной переписке, обвинительных заключениях и пр., -
при всей их разноголосице, разнобое, ошибках, описках малограмотных протоколистов,
современный исследователь находит в них структурную основу практически для всех
дальнейших культурологических и специальных исследований в виде биографического
материала и широко разветвленных родственных, дружеских, служебных, орденских и
прочих связей, представляющих реальную картину взаимодействия людей, их творчества
и циркуляции идей в обществе.
В свою очередь, это открывает возможность проводить линии исследования дальше, в
другие государственные или ведомственные архивы, где в фондах того или иного лица
могли отложиться материалы, относящиеся к интересующему нас человеку (так в фонде
А.А.Борового в РГАЛИ оказался не только интересный комплекс документов, связанный с
59
Кропоткинским музеем, но и работы А.А.Карелина и А.А.Солоновича, стоявших у
истоков русского Ордена тамплиеров, а в Государственном литературном музее удалось
обнаружить полный комплект протоколов Исполнительного Бюро Общественного
Комитета по увековечению памяти П.А.Кропоткина за все время существования Музея
П.А.Кропоткина), или в семейных архивах, если удается проследить наследников и
родственников (так произошло с литературным наследием С.А.Кондратьева, с частью
орденского архива, сохранившегося у первой жены А.С.Поль, с остатками творческого
наследия А.В.Уйттенховена, найденными в личном архиве М.Н.Жемчужниковой у ее
дочери, и т.п.).
Такой путь исследователя - от личности, возникающей в одном из архивно-
следственных дел ОГПУ-НКВД-КГБ, к ее окружению, семье и новым, возникающим в
поле его зрения фигурам, позволяет воссоздавать наиболее достоверную картину явления
в целом, под новым углом зрения рассматривая имеющиеся тексты, выходившие из этого
круга людей или обращавшиеся в нем, открывая в них новое содержание и
расшифровывая намеки, которым ранее не придавалось значения (например, рыцарская
тематика в стихах).
2
Основателем Ордена тамплиеров в советской России стал А.А.Карелин - сначала
народоволец, народник, затем на какое-то время эсер, а с 1905 г. убежденный анархист,
вынужденный эмигрировать во Францию<9>. В Россию он вернулся в августе 1917 г.,
имея уже не только тамплиерское посвящение, но и задание основать здесь Восточный
отряд Ордена тамплиеров. Будучи после П.А.Кропоткина крупнейшим теоретиком
анархизма, писателем и организатором различных изданий в эмиграции, Карелин и по
приезде в Россию развернул бурную анархистскую деятельность сначала в Петрограде, а
затем в Москве, где уже в 1918 г. создал и фактически возглавил две федерации -
Всероссийскую федерацию анархистов (ВФА) и Всероссийскую федерацию анархистов-
коммунистов (ВФАК).
Авторитет Карелина, его энциклопедические знания, поразительный талант привлекать
к себе людей, умение выслушивать их и уважать чужие мнения, снискали ему уважение
представителей других партий<10> и выдвинули, вместе с его сподвижником, тоже
тамплиером, Р.З.Эрмандом, приехавшим с ним из Франции, во ВЦИК от анархистов на
правах фракции (наблюдательной). Такое положение наряду с широкими дружескими
связями в советских верхах (напр., с А.С.Енукидзе) оказалось столь прочным, что,
практически, до своей смерти 20.03.26 г. Карелин выступал как бы “гарантом” легального
анархистского издательства “Голос труда”, существования Общественного Комитета по
увековечению памяти П.А.Кропоткина и самого музея Кропоткина в Москве, ставшего
последним центром (и памятником) анархистского движения.
Из показаний Н.А.Ладыженского в процессе следствия по делу “Ордена Света” осенью
1930 г. явствует, что первые шаги к созданию Ордена тамплиеров на российской почве
Карелин предпринял не позднее 1919 г., имея в числе своих ближайших сподвижников
анархиста Н.К.Богомолова (гимназического приятеля Ладыженского, через которого тот и
был представлен Карелину) и преподавателя математики в московских вузах
А.А.Солоновича. При разговоре Карелин предложил использовать формы орденской
организации “для распространения идей анархизма”(11). Последнее можно расценить
двояко: как попытку закамуфлировать подлинно орденские устремления мистического
плана от сподвижников-анархистов, не признававших никакой “мистики”, или, наоборот,
как попытку скрыть за духовным движением явление политического характера, на чем в
своих обвинениях против мистиков неизменно настаивали органы ОГПУ-НКВД.
Двойственность эта существовала на протяжении ряда лет до полного разгром властями
60
того и другого движения, вызывая путаницу, недоумение окружающих, взаимные упреки,
а также установившееся за тамплиерами наименование их “анархо-мистиками”.
Впрочем, иначе, вероятно, и не могло быть, ибо такая политико-идеологическая
двойственность вызывалась еще и условиями среды, в которой действовали тамплиеры.
Так, будучи математиком, преподавателем математики в разных вузах Москвы, в первую
очередь в МВТУ им.Баумана, А.А.Солонович, человек талантливый и экспансивный,
работал одновременно по распространению этих идей в преподавательской и
студенческой среде, причем если в первой он мог говорить со своими коллегами на языке
науки, то к студенчеству требовался более простой и действенный подход с позиций