репетициями два спектакля: “Золотой горшок” по Э.-Т.-А. Гофману в инсценировке
П.А.Аренского на сцене МХАТа 2-го (режиссер В.С.Смышляев, художник
Л.А.Никитин)<32> и “Когда проснется спящий” по Г.Уэллсу в инсценировке
П.Г.Антокольского на сцене театра им.Е.Вахтангова (режиссеры Р.Н.Симонов и
В.С.Смышляев, художник Л.А.Никитин). Трудно сказать, насколько это было связано с
наличием в этих труппах устойчивых тамплиерских кружков, но о существовании там
отдельных тамплиеров известно точно. Так, согласно показаниям ряда подследственных
66
по делу “Ордена Света”, во МХАТе 2-м членами Ордена были А.И.Благонравов и
Л.И.Дейкун, а в театре им. Е.Вахтангова - М.Ф.Астангов, В.К.Львова, А.М.Лобанов,
И.М.Раппопорт и Р.Н.Симонов. В Московском детском театре работала одна из активных
деятельниц Ордена Г.Е.Ивакинская, жена географа, профессора А.С.Баркова, тоже
тамплиера<33>.
Имя Ивакинской заставляет вспомнить об организации, ныне прочно забытой
исследователями московской жизни тех лет - о Государственном институте слова (ГИС),
игравшем столь же важную роль в жизни московской интеллигенции первой половины
20-х гг., как Государственная академия художественных наук (ГАХН) в их второй
половине. В качестве подтверждения позволю себе привести выписку из аттестата
А.С.Поля, закончившего это учебное заведение вместе с Ивакинской, чтобы показать
тематику и состав его преподавателей, тем более, что некоторые из них, как
В.А.Краснокутский, в дальнейшем оказываются старейшими членами Ордена тамплиеров.
Итак, там преподавали: исторический материализм - П.С.Коган; политграмота -
Я.М.Окунев; введение в науку о языке - Д.Н.Ушаков; анатомия, физиология, гигиена
дыхательных и голосовых органов - Ф.Ф.Заседателев; магия слова - А.А.Грушка; этика
слова - Н.А.Бердяев; психология - Г.Г.Шпет; логика - Б.А.Фохт; лекторское искусство -
Д.Н.Егоров; художественный синтаксис - А.М.Пешковский; рассказывание -
А.К.Шнейдер; внушение и бессознательное - д-р Хорошко; ораторы древней Греции -
С.И.Радциг; ораторы Великой Французской революции - М.С.Фельдштейн; ораторы
древней Руси - В.Н.Муравьев; основы судебного красноречия - Л.П.Андронников;
практика законодательных собраний - А.М.Гурвич; социальная философия -
Э.Э.Понтович; социальная психология - С.Л.Франк; введение в эстетику - И.А.Ильин и
Саккетти; практические занятия: дыхание - О.Г.Лобанова; техника и музыка речи -
В.В.Суренский; пауза, акцент и интонация - Ф.О.Фишеров; импровизация -
С.А.Котляревский; ораторский практикум по судебному процессу - В.А.Краснокутский;
ораторский практикум - М.С.Фельдштейн; семинарий по эстетике - И.А.Ильин; семинарий
по логике - А.С.Ахманов; семинарий по греческой риторике - Б.А.Фохт; конспекты и
планы - Н.В.Якушкин; художественное чтение - О.Э.Озаровская<34>.
Как можно видеть из приведенного перечня, профессорско-преподавательский состав
Института в большинстве своем состоял из “опальных” - тех, кто вскоре будет выслан за
границу (И.А.Ильин, Н.А.Бердяев, Г.Г.Шпет, С.Л.Франк) или сослан “в места
отдаленные”. Не приходится поэтому удивляться, что такая же участь постигла и часть их
слушателей. Во всяком случае, среди 33 подследственных, проходивших осенью 1930 г.
по делу “Ордена Света” в Москве, шестеро были выходцами из стен этого института:
Е.Г.Адамова, Н.И.Водовозов, П.Е.Корольков, А.С.Поль, Е.А.Поль (урожд.Вишневская),
Е.Н.Смирнов, а Ю.А.Завадский вел в этом институте кружок на декламационном
отделении. Из других известных мне мистиков, связанных с ГИС, кроме Г.Е.Ивакинской,
можно назвать В.Д.Вознесенскую (Лиорко, по первому мужу - Лебедева), после
возвращения из ссылки ставшую женой М.М.Пришвина, и ее первого жениха, О.В.Поля,
принявшего монашество, уехавшего на Северный Кавказ и расстрелянного в 1929 г.
Деятельность выпускников Института слова была разнообразной, как были и
разнообразны возможности применения их сил. Часть из них вела педагогическую работу
в вузах (А.С.Поль, Н.В.Водовозов, Е.Н.Смирнов), что давало возможность общения с
широкой студенческой аудиторией, у которой на всю жизнь откладывалось в памяти
обаяние лекторов и те идеи духовного порядка, которые они могли почерпнуть из
общения с ними. Другие, как Е.Г.Адамова и П.Е.Корольков, работали в библиотеках с
читателями. Но, вероятно, наиболее серьезная работа шла в ГАХН, остававшейся к концу
20-х гг. единственным “центром свободомыслия” для научной и творческой
интеллигенции советской столицы.
Действительно, значение этого центра далеко выходило за пределы только научные,
поскольку на заседания его секций и подсекций собирались (когда это можно установить
67
по присутственным листам) гораздо более широкие круги интеллигенции, чем только
интересующиеся тем или иным вопросом специалисты. Так было в Секции рассказывания
и Секции живой речи, где работали Е.Г.Адамова и А.С.Поль; так было в Секции
пространственных искусств, где на семинаре Н.М.Тарабукина по изучению творчества
М.А.Врубеля выступали Л.А.Никитин, А.А.Солонович и Д.С.Недович<35>; так было на
Хореологической секции, где дважды проходили доклады В.И.Авдиева с демонстрацией
“живых картин” древнеегипетского танца, оформленные Л.А.Никитиным и поставленные
Н.А.Леонтьевой при участии других “рыцарей”<36>.
К сожалению, почти ничего нельзя сказать о масштабах проникновения Ордена в
Московскую консерваторию, кроме того, что там преподавал В.С.Смышляев, дипломные
спектакли оперного факультета оформлял Л.А.Никитин, что один из подготовительных
орденских кружков собирался на квартире какого-то профессора Консерватории
(“Григорий Петрович”) и что членом Ордена был также ее профессор, известный тогда
певец В.И.Садовников<37>. Столь же немного известно и о другом направлении в
развитии деятельности Ордена - в сторону литературы, откуда приходят имена
Г.П.Шторма, входившего в кружок, который вел А.С.Поль, историка литературы
Д.Д.Благого, переводчицы М.В.Коваленской, жены Е.К.Бренева, Э.С.Зеликовича,
переводчика Бернера, к которым теперь по ряду признаков можно присоединить и
М.А.Булгакова. Кроме уже упоминавшегося искусствоведа Д.С.Недовича, сюда можно
присоединить имя А.А.Сидорова, известного историка книжной графики, и, весьма
вероятно, А.Г.Габричевского, игравшего видную роль как в ГАХН, так и более широко - в
культурной жизни Москвы.
Специфика темы, а в еще большей степени - специфичность материала, о чем уже шла
речь выше, трудность его обнаружения и получения, когда главным препятствием
оказываются не ведомственные барьеры, а заурядное неведение, о ком именно требуется
справка, поневоле ограничивают саму возможность раскрытия тайны, угадываемой ныне
лишь по “структуре личных отношений” живших некогда людей, не всегда
подтверждаемой документами. Вот почему остается лишь предполагать, что в те же 1923-25 гг. периферийные (подготовительные) тамплиерские кружки существовали в среде
студентов Института живых восточных языков (позднее - Институт востоковедения), где
учился тогда Н.Р.Ланг и Е.Г.Самарская, из которых первый будет арестован и
репрессирован в конце 1929 г. как руководитель Библиографического кружка при
библиотеке-читальне музея П.А.Кропоткина, а вторая - арестована летом 1930 г., но затем
будет освобождена в связи с доказанностью ее непричастности к собственно орденской
организации.
Работа Библиографического кружка, организованного Н.Р.Лангом в музее Кропоткина,
носила вполне легальный характер изучения и описания работ М.А.Бакунина и
П.А.Кропоткина, однако проходила не в замкнутой музейной обстановке, а велась силами