святых отцов, должны входить произведения Иоанна Эриугены, Ансельма
Кентерберийского, Абеляра, собрание канонов Грациана, Петра Ломбардского и, наконец,
недавно запрещенные синагогой Антихриста сочинения Амалика де Бена и Давида де
Динато”.
Третий устав, озаглавленный Liber Consolamenti (т.е. “Книга утешенных”), извлечен
был из ватиканского кодекса XXXI и в конце имел помету, что “правила эти собраны
магистром Ронцелином, а переписаны Робертом из Самфорда, прокуратором тамплиеров
Англии, 28 июня 1240 года”.
В отличие от предыдущего устава, он содержит в своей преамбуле заявление, что
только одним “утешенным” доступен свет Истины, которого не ведают “ни прелаты, ни
князья, ни ученые, ни сыны Нового Вавилона”. Последние, то есть приверженцы римско-
католической церкви, требуют наибольшей осторожности в сообщении им каких-либо
сведений и в принятии их в число “утешенных”. Наоборот, двери тайного братства
следует открывать невзирая на национальные различия тем, “которые в тулузской
провинции называют себя “добрыми людьми”, в лионской области - “бедными”,
скрывающимся около Вероны и Бергама (т.е. речь идет о катарах и альбигойцах. - А.Н.),
“байолям” Галисии и Этрурии, “боргам” (богумилам. - А.Н.) Болгарии, “друзам” на Кипре
и в горах Ливана, а также сарацинам в Испании”, причем в последнем случае в пример
приводится прием в Орден Саладина по рекомендации Энфрида Турского.
84
Это уникальное известие, которому нет основания не верить, вместе с
предшествующим документом открывает тайные цели Ордена, заключавшие в себе
попытку коренной реформации христианства в духе собственно евангельского учения и
построения на земле того утопического общества, о котором, как оказывается, мечтали не
только бедняки Европы, но и самый образованный и просвещенный цвет ее рыцарства.
Видимо в силу этих причин, требовавших предельной конспирации, “утешенные”
(самоназвание которых возникло, вероятнее всего, из провозвещанного Иисусом
имеющего прийти за ним “Утешителя” - Параклета) составляли еще более узкий,
затрудненный для приема кружок, чем “избранные” предыдущего документа. Возрастной
ценз не допускал приема людей моложе 36 лет и ставил преграду монахам, клирикам,
аббатам, епископам и клерикальным ученым, “потому что они поступают коварно,
скрывая в сердце измену, или, отказавшись от своих заблуждений, ищут Света только для
того, чтобы с большей свободой погрязнуть в пороках”.
Строго и уже безо всяких зазорных испытаний совершался прием в “капитул
утешенных”.
“Каждый избранный, прежде чем он будет допущен в число утешенных, должен
вручить своему учителю письменную, подробную и обстоятельную исповедь во всех
своих грехах и проступках, совершенных им по настоящее время. Полноту и истину своей
исповеди он обязан подтвердить клятвою в присутствии двух свидетелей. Эта исповедь
должны быть положена на хранение в архив капитула…”
Подробное описание обряда с чередованием пения антифона и псалмов, последующих
молитв и принятия клятв свидетельствует о церковном (собственно - антицерковном)
характере “капитула утешенных”, противопоставлявших свою “истинную Церковь” -
“вавилонской блуднице”, Риму, тогда как в уставе “избранных” ощущается гораздо более
подлинной духовности и уважения к интеллекту.
Одно из самых интересных известий ритуала “утешенных” - провозглашение трех
молитв трех пророков, “посланных Богом на утешение”. Первая - молитва Моисеева -
заимствована из книги Чисел, вторая - Иисусова - из евангелия Иоанна, а третья -
Бафометова - раскрывает нам еще одно значение загадочного имени, потому что
представляет собой пересказ начальных стихов Корана, к которым посвящающий
присоединяет следующую фразу: “Один Господь, один алтарь, одна вера, одно крещение,
один Бог и Отец всех, и каждый, кто призовет имя Господа, спасен будет”, на что
присутствующие отзываются “ja allah!”, что означает “слава Божия”.
Здесь мы видим, как гностическое “крещение мудростью”, связываемое первоначально
с личностью Иоанна Крестителя, в результате контактов тамплиеров с эзотерическим
мусульманством на Востоке оказалось переосмысленным именем Магомета. Этот
удивительный пример синкретизма трех великих религий, имеющих одну основу и для
всех трех представлявший в то время безусловную ересь, можно посчитать дерзостной
попыткой всеобъемлющего экуменизма, утверждаемого в следующих выражениях:
“Народ, ходивший во тьме, увидел Великий Свет, который возблистал и для сидящих в
стране и сени смертной. Трое суть, которые возвестили миру о Боге, и эти трое - суть
одно!”
Посвящение неофита на этом не заканчивалось. “В ту же или следующую ночь” ему
предстояло узнать “тайное учение о Боге, о вочеловечении, об Иисусе, о Новом Вавилоне,
о природе вещей и вечной жизни (по-видимому, о карме и реинкарнациях. - А.Н.), о
тайнах, касающихся человека, о великой философии, Абраке и талисманах”.
Предостережение последующих параграфов “не совершать известных алхимических
опытов, простые металлы превращая в золото и серебро” в тех домах, где, кроме
посвященных, проживают и другие братья, а заниматься этим “в отдаленных местах с
соблюдением величайшей тайны, на пользу себе и утешенным”, совершенно определенно
указывает, что это ответвление тайного тамплиерства имело дело не только с широко
распространенными в те времена ересями, но и с алхимическим оккультизмом, от
85
которого открывался прямой путь к практической магии и каббалистике, т.е. к
розенкрейцерству.
Таким образом, “Книга Утешенных” содержит косвенное, однако весьма серьезное
подтверждение розенкрейцерской легенды о связи Христиана Розенкрейца с тамплиерами,
что неоднократно подвергалось сомнению исследователями нового времени, по каким-то
причинам упустившими из своего поля зрения эти примечательные документы.
Как можно убедиться, ни один из параграфов тайных уставов не дает основания
заподозрить “избранных” и “утешенных” тамплиеров, составлявших, возможно с другими
такими же группами, “орден внутри ордена”, в какой-либо склонности к “сатанизму”, на
чем особенно настаивали их обвинители и настаивают клерикальные историки
современности. Более того, их сопоставление неопровержимо доказывает, что в
основании христианского гнозиса, воспринятого тамплиерами уже в первом столетии
крестовых походов, оказалась личность Иоанна Крестителя, а соответствующие реликвии
(мощами, псевдомощами) положили начало той самой его статуарной иконографии
(фигура с головой в руках, голова на блюде), которая перешла каким-то образом от
средневековых тамплиеров в православную иконографию как в живописном, так и в
скульптурном ее исполнении.
Не это ли вызвало обвинение сначала в “идолопоклонстве”, а затем и в “сатанизме”,
когда одна из ветвей тайного тамплиерства, вошедшая, по всей видимости, в более тесные
контакты с эзотерическим мусульманством (суфизм) во время пребывания на Востоке,
контаминировала этот образ с “третьим пророком” - Магометом - имя которого оказалось
столь созвучно в формулой первоначального посвящения.
Теми же гностическими источниками следует объяснить и упоминание в “Статутах
избранных” “Вечного Слова, которое никогда не рождалось, не умирало и не воскресало”,
т.е. Логоса, равно как и отказ видеть в Христе человека, отделяя его от “Иисуса, сына
Марии”, поскольку последователи христианских гностических учений точно так же
видели в Искупителе “воплощенного Эона”, принимая его как духовную сущность, а его