“индивидуализации”, то есть стремятся раскрыть в личности человека все то, что в ней
отложилось в ходе совершаемого пути, то, что было усвоено в доктринах и символах
предыдущих степеней, то, что свидетельствует о развитости духа…”<16>
Последнее замечание чрезвычайно важно. На протяжении всего своего исследования
Морамарко (или его переводчик на русский язык) подчеркивал ту безграничную степень
духовной свободы и свободы мнений, которая характеризует масонство, требующее от
братьев единственно только веры в существование Великого Архитектора Вселенной, но
за всем тем предоставляющее полную свободу как его восприятия и осмысления, так и
самостоятельности в выборе собственного пути и разрешении встающих перед каждым
вопросов.
В этом плане с изложенным замечательно совпадают показания двух арестованных,
отрицавших свою причастность “Ордену Света”, первый из которых, судя по всему, имел
высокую степень посвящения, тогда как второй только слегка соприкоснулся с кругом
посвященных.
Первое свидетельство принадлежит Д.А.Бему - доценту теоретической механики,
преподавателю МВТУ им. Баумана и других московских вузов, заместителю заведующего
Музеем П.А.Кропоткина. “Анархо-мистицизм я считаю попыткой дать анархизму
некоторое философско-идеалистическое толкование, - показывал он на допросе 15.9.30 г.,
- хотя думаю, что ни анархизм, ни мистика не могут иметь места, как явления массовые:
они - для отдельных индивидуумов. В настоящее время считаю пропаганду анархических
идей преждевременной, так как, будучи неправильно поняты, они могут нанести только
вред. Усвоение их возможно лишь при очень высоком культурном уровне масс, а для
этого необходима интенсивная культурная работа не менее 50 лет… В своей личной жизни
я стараюсь избегать всякого насилия над людьми, выработал спокойное отношение к
различным взглядам людей и считаю, что каждый человек имеет право иметь свои
убеждения и должен при этом считаться с тем, чтобы они не приносили вреда
окружающему обществу. За жизнь нужно постараться узнать возможно больше, а при
жизни принести окружающим людям наибольшую пользу…”<17>
Второе чрезвычайно любопытное свидетельство принадлежит В.И.Сно - человеку,
случайно попавшему в дом Никитиных, а затем к А.А.Солоновичу в Музей
П.А.Кропоткина. Он был неудачник по природе, поскольку не обладал ни здоровьем, ни
достаточным образованием, ни сколько-нибудь определенными интересами в жизни, а
главное - стремлением в этой жизни утвердиться. Его постоянно преследовали личные
неудачи, отсюда возникала неустроенность быта, безработица, и попав в середине 20-х
годов в Москву, он так и не смог найти в ней для себя места.
“Анархизм” Сно был чисто декларативным, и посещая собрания в Музее Кропоткина,
слушая выступавших, он, по его словам, хотел, чтобы его “наполнили содержанием”, не
замечая, что для этого в себе надо еще иметь определенный “сосуд”. Ему следовало идти
92
или в церковь или в комсомол. Вот почему, “пообдумав над вопросом об анархистах”, как
В.И.Сно написал после ареста в своей “Подробной автобиографии”, он “понял, что мне
начинают предъявлять требования в каком-то послушничестве; во-вторых, я не встретил
со стороны анархистов ни совета, ни поддержки. У них это не принято, и они ясно дали
понять, что обращаться за советами нельзя. Можно говорить только свое мнение и
вносить свои предложения…”<18>
Определенную близость к масонским заседаниям можно усмотреть и в действиях
“орденских кружков”, о которых рассказывала, например, Е.А.Поль: “На этих собраниях
говорили о работе над собой (по масонской терминологии это называлось “работать над
камнем”. - А.Н.), о воспитании духа, твердой воле, избавлении от имеющихся недостатков,
о помощи близким. В области искусства каждый должен был овладевать своей областью,
чтобы через нее влиять на людей облагораживающе, так как искусство может смягчать
дурные инстинкты и пробуждать лучшие чувства…”<19> Кроме этого, каждый должен
был рассказать о том, что он сделал хорошего, и что, по его мнению, - плохого.
И все же, несмотря на такую близость, а порою даже и схожесть действий анархо-
мистиков и масонства, попытка их сравнения производит обескураживающее
впечатление. В первую очередь - в отношении символики и ритуала.
Масонство ритуально и символистично от начала до конца. Каждый шаг масона,
каждый жест, каждое его слово полно тайных смыслов. Его невозможно представить
среди посвященных без фартука, перевязи, перчаток, лопатки, угольника, циркуля и
прочих атрибутов, не говоря уже о знаках и паролях, которыми открывается вход в ложу.
Точно так же нельзя представить масонство без ложи - специального помещения,
являющегося копией масонского Храма, где обязательно должны присутствовать
перечисленные предметы и много других, в которых проявляется (опять же
символистично) мировоззрение “свободных каменщиков”.
Ритуал в масонстве с самого начала его возникновения занимал главнейшее место. У
каждой ложи имелись свои знаки и пароли, сохранявшиеся втайне от членов других лож, а
в целом структура масонства, несмотря на провозглашаемое в нем равенство, являло
строгую иерархичность и подчиненность снизу вверх. Иерархичность проявлялась в
первую очередь в регламентации, степенях, дипломах, знаках и прочих документах,
которыми управлялись ложи и подтверждалась их законность, подобно тому как статус
(“градус”) того или иного масона удостоверял его принадлежность к определенной ветви
“братства” и его место в общей иерархии лож.
Существующая на русском языке литература о масонстве, если не считать книги
М.Морамарко и еще некоторых статей в научных журналах и отведенных им отдельных
глав в соответствующих изданиях, посвящена почти исключительно русскому масонству
XVIII-XIX вв., когда содержанием общих собраний ложи оказывается театрализованная
ритуальность, дружеские пирушки, а также надежды некоторых легковерных получить
власть над “духами природы”, чтобы научиться “деланию камня философов”. Впрочем,
подобную приверженность нынешних масонов к обрядности и ритуалам подтверждают и
современные авторы - черта, которую мы при всем желании не находим у московских
тамплиеров и анархо-мистиков.
Единственными знаками, имевшими символическое значение, для членов “Ордена
Света” служили белая роза, напоминавшая о чистоте устремлений “рыцаря”, и голубая
восьмиконечная (богородичная) звезда. Последняя обозначала, как указывал А.С.Поль,
“мир восьми измерений”, т.е. мир “легов” (ангелов), согласно космогонии тамплиеров,
промежуточный между миром людей (мир четырех измерений) и миром “арлегов” (т.е.
архангелов), обладающим шестнадцатью измерениями. Ничего подобного мы не находим
ни в одном масонском ритуале, который, к тому же, не знает культа Богоматери, хотя в
18-м градусе (Князя Розенкрейцера) и присутствует восьмиугольник.
Несколько больше соответствий при желании можно найти в упоминании 7 степеней
“Ордена Света” (впрочем, по другим показаниям их было 8, 10 и даже 12), поскольку
93
действительными степенями в Шотландском обряде считаются тоже семь степеней: 1)
ученик, 2) подмастерье, 3) мастер, которые одинаковы для всех масонских систем, после
чего идет 4) тайный мастер, 5) рыцарь-избранник Девяти (что соответствует 9-му
градусу), 6) Князь Розенкрейцер (соответствующий 18-му градусу) и 7) Рыцарь Кадош
(соответствующий 30-му градусу).
Вообще, о количестве степеней и об их содержании в самом масонстве идут
вековечные споры, поскольку большинство склоняется к тому, чтобы признавать только