Уже через пару минут Грейнджер возвратилась с парочкой мазей в руках. Встала возле кровати и молча принялась ждать. Но чего?
Драко привстал на локтях и чуть подвинулся, освобождая пространство сбоку. С тихим вздохом она присела на край постели. Положив один тюбик на сбившуюся ткань покрывала, открыла другой и выдавила белую кремообразную жижу.
Как и вчера, она с трепетом и осторожностью касалась его ран, поглаживающими движениями втирая мазь в области гематом, и лёгкими похлопывающими движениями проходила кончиками пальцев по корочкам, образовавшимся на ранках брови и губы. А он снова лежал, затаив дыхание, и пристально смотрел в её сосредоточенное лицо, явно наслаждаясь процессом.
— Раздевайтесь, на теле ушибы тоже надо обработать.
— Я сам, — грубо отрезал Драко, отреагировав так резко, что Грейнджер даже растерялась, вперив в него непонимающий взгляд. Сердце болезненно кольнуло — отчего-то ему больше не хотелось её обижать, но его тело для неё с недавних пор стало запретной территорией. Так он решил.
Она нахмурилась и, явно через силу выдавливая ухмылку, произнесла:
— Не волнуйтесь, что-то страшнее вашего лица сейчас сложно представить.
— В зеркало посмотри, — рефлекторно бросил Драко. Необдуманные слова снова слишком быстро сорвались с языка. Однако прежде, чем он успел исправить ситуацию, Грейнджер со скрываемой горечью в голосе попыталась отшутиться:
— А я-то гадала, чего оно треснуло, когда я попробовала в него посмотреть, — её голос звучал чуть надломленно и совсем неискренне. С того момента, как вернулась с работы, она только и цедила из себя то, чего на самом деле и в помине не было. Улыбалась, острила, но всё это было не настоящим — искусственным. Такие еле уловимые изменения можно заметить лишь тогда, когда сам того хочешь.
— Ты не страшная, — тихо произнёс Драко после затяжной паузы. — Под горячую руку надо меньше лезть.
— И с каких пор вы, господин Малфой, превратились в скромника? — Грейнджер методично накручивала колпачок, затем, резко переведя на него взгляд, нахмурила брови и проронила: — Неужели?..
— Чего ты там надумала? — теперь нахмурился Драко, проследив за тем, как она несмело взглянула ему на ноги, чуть задержав взгляд на паху. — Ах ты пошлячка. Нет у меня там никаких повреждений, фантазии свои приструни. Но если ты настаиваешь, то я, конечно, не прочь тебе продемонстрировать, правда, с парочкой условий.
— Кто бы сомневался, — буркнула Гермиона. — Если вам так принципиально самому зализывать свои раны, давайте я хотя бы на спине…
— Нет, — снова огорошив, перебил Малфой.
— Что нет? Мне надо осмотреть повреждения, может, у вас есть ножевое ранение или пара рёбер сломана. Откуда мне знать? Когда вы явились ко мне хорошенько отколошмаченным, я вас не расспрашивала, кто вас так уделал и за что. Хотя по-хорошему должна бы, ведь, чего таить, раз вы в бегах — значит, в опасности, а, следовательно, тот, у кого вы укрываетесь, тоже.
— Не спросила, потому что умненькая девочка и понимаешь, что это не твоё дело. А если бы у меня были сломаны рёбра, то я бы и вчера, и сегодня орал как резанный.
— Тем не менее я не хочу, чтобы вы загнулись от какого-нибудь внутреннего кровоизлияния, в котором меня же потом и обвинят, — твёрдо сказала Гермиона, подводя итог. — Либо рубашку с тела, либо ваша благородная задница может идти вон из моей жалкой халупы.
— Ничего себе, аж ультиматумы. Куда же исчезла твоя нищенская доброта и милосердие?
— Присутствие данных качеств не отменяет наличия инстинкта самосохранения.
Малфой тяжёлым взглядом буравил её, видимо, про себя прикидывая пути отступления, но она больше не позволит увиливать — и так слишком многое сходило ему с рук.
— Сама раздевай, — сухо бросил он.
— Без проблем, — не менее сдержанно отозвалась Гермиона. Ловко поддевая пальцами пуговицы рубашки, быстро оголила грудь и живот, после чего замерла, услышав очередное ехидное замечание, держа в руках нижние края рубашки:
— Я даже не догадывался о том, как ты сильно меня хочешь, — отвратные по звучанию тягучие слова резанули по барабанным перепонкам. Добивается, чтобы она отступила, но почему же попытки вызвать отвращения такие слабые как для неё, так и для него?
Ткань скользнула по голому телу, обнажив ранее скрытые гематомы. Всё было в мелких изогнутых кровоподтёках. А с правого бока, в области нижних рёбер, виднелась часть почерневшего синяка, уходящего куда-то на спину.
Гермиона попыталась стянуть рубашку с плеч Малфоя, но он снова воспротивился, дёрнувшись всем телом и подкинув руки вверх.
— Ну что теперь?! — недовольно воскликнула она, желая его вырубить чем-нибудь увесистым. Только тогда появилась бы возможность его осмотреть полностью и оказать необходимую помощь. — «До чего же проблемный парень… У меня уже нервы сдавать начинают».
— На спине нет повреждений.
— Нет так нет, но дай мне в этом убедиться.
— А на слово поверить не можешь?
— А должна?
Парировать предсказуемый вопрос Драко было нечем. Она ему не доверяет — вполне логичная реакция после всего того, что между ними было. Но, несмотря на всю плачевность ситуации, вместо того, чтобы метаться в поисках способа избежать полного и детального осмотра, ведь Грейнджер своего не упустит, дай ей только волю — каждый миллиметр кожи изучит, он вдруг поддался странному порыву. Стал рассматривать её чуть заросшие брови, по-детски чистые и невинные глаза, вздёрнутый курносый нос, усыпанный веснушками. Такая симпатичная, даже без макияжа и в этих убогих обносках из комиссионки. Быть может, именно в этой естественности и заключается её привлекательность?
— Ладно, начну пока спереди. Вас, судя по всему, надо в мази целиком искупать, — к её голосу и тону вернулось самообладание. Раскрыв другой металлический тюбик, на этот раз Грейнджер выдавила на пальцы прозрачный, с лёгким зеленоватым оттенком гель с разящим ядрёным ментоловым запахом.
Увидев, как в очередной раз скривилось физиономия начальничка, Гермиона скромно улыбнулась и одновременно коснулась его груди. Он вздрогнул и шикнул что-то невнятное, смутно походящее на «холодно». Подключив другую руку, она стала растирать мазь по всей области груди. Кожа от трения раскраснелась и стала горячей на ощупь.
Гермиона на мгновение подняла глаза, чтобы взглянуть на лицо Малфоя. Тот сидел с опущенным подбородком и смотрел на неё исподлобья, однако в его взгляде не было угрозы, а скорее наоборот — какое-то первобытное желание, от чего она даже немного смутилась.
— Это что ещё за попытки соблазнения? — мимоходом поинтересовалась Гермиона, выдавливая очередную порцию мази. В ответ ей прилетела лишь кривая ухмылочка, не лишённая привычного самодовольства, но задержалась она ненадолго: стоило коснуться пальцами твёрдого и плоского живота, как Малфой снова вздрогнул и скорчил недовольную гримасу. — А где кубики пресса потерял?
— Там же, где и ты — грудь.
В этот раз Гермиона ощутила, как её брови нахмурились, а губы сжались в тонкую полоску. Как бы глупо то ни было, но она и без его подколок часто волновалась по поводу своих размеров, успокаивая себя, что всё не так уж и плохо, ведь попа ничего, да и вообще, внешность — это не самое главное. Зато она умна и эрудированна! Однако, когда тебя раз за разом тыкают носом в и так ясный для тебя недостаток — приятного мало.
Совсем не нежно Гермиона надавила на синяк у нижних рёбер, да так ощутимо, что, вскрикнув, Малфой попытался отползти в сторону. Знакомый свирепый взгляд расцвёл в серых глазах, предсказывая неминуемый поток желчи.
— Скорее всего, трещина, — холодно пояснила она.
— А по-другому определить нельзя было? — Драко цедил слова сквозь зубы, сдерживая себя, чтобы ненароком не обозвать по существу горе-помощницу. Прикрыв глаза, он откинул голову назад, коснувшись темечком прикроватной стенки. Последующие слова, произнесённые на выходе, прозвучали слишком приторно и мягко, совсем не соответствуя его характеру: — Будь понежнее.