Не ждала, не чаяла Таня такой обиды. Будто пол зашатался под ногами. Всё заволокло туманом перед глазами. Будто и перед подружками Таня виновата, зря обругана. Подруги ей присоветовали: брось, мол, ты, Нифонт Перфильич больше знает.
«Ужели все это мне только в мечте мерещится, ужели все это не сбудется? — И так подумает Таня, и по-другому она прикинет. — Ведь Нифонт Перфильич на этой ткацкой жизнь прожил… Машину он знает, чай, получше всех. Уж не напрасно ли я своей мечтой забила себе голову?»
Мечты — а с ними и ночи бессонные. Советовалась Таня с подругами — не нашла себе ответа. По берегу одна задумчиво ходила — не нашла себе ответа. С кем же теперь еще посоветоваться?
Уж брезжит рассвет — ну, тут только и закроет Таня книгу. Хочется найти в книге отгадку на свои мысли. А книга Нифонтом Перфильичем писана. Только голову в беде не вешала Таня. Горько порой на сердце, да про то знает лишь она одна. На гулянке веселья нет.
Опять та же морока. Сколько ни бьется Таня, мешают ее мечте. А больше всех Нифонт. Таня снова к нему, а он как раскрыл, ровно кудесник, свои книги — и пошел, пошел катать по-ученому! От мечты Нифонт не оставил камешка на камешке. И не думай, мол, ты, неотвязчивая девчонка, встать против моей науки.
Не от дождя, не от росы в ту ночь, а от слез была влажна подушка под щекой у Тани. Сил и желанья у нее с избытком, а развернуться не дают ей здесь. Пришла к станкам невеселая. Старая ткачиха Савельевна остра на язык:
— По-моему, Таня, одну науку хвали, а иную подальше от себя вали. Так ли я говорю? Другой, как я погляжу, упрется в свое корытце и знать ничего больше не хочет. Так ли? Ты тайком вписала бы Нифонту в его расчеты свою новую дорожку.
А Нифонт рядом стоит, слушает. Охватила его еще пуще обида. Ни на кого и глядеть не хочет.
Вот он однажды, в вечернюю смену, сидит у себя в отделе, в просторной комнате. Сидит да ус седой крутит. Что-то крепко задумался. Возмущается: девчонка против всей его науки пошла. А наука-то в десять раз старше ее!
Не стучало, не гремело, будто сама отворилась дверь — перед ним у стола, перед глазами, Таня Клязьмина.
— Нифонт Перфильич, я все сосчитала… Я сначала одна…
А Нифонт Перфильич глаза протирает:
— Постой, постой… Я, кажись, дверь на ключ закрыл… Откуда ты?
— Передо мной теперь все двери сами открываются, — отвечает Таня.
Ой, обиделся Нифонт Перфильич!
— Выше головы уши не растут, выше солнца облака не плавают. Я давно все подсчитал, высчитал. Открывай чьи угодно двери, но только не мои.
И вежливо выпроводил ее. Таня за порог, а он запасной дверью — да в другую комнату, в дальний угол. Только книгу раскрыл, а Таня опять перед ним у стола.
— Нифонт Перфильич, весь мой секрет в дорожке моей новой. Только выслушайте… К вашим-то подсчетам да прибавить бы…
Таня ему свой подсчет кладет под нос. А он ничего и слышать не хочет:
— Оставь ты меня в покое, а сама лучше поучись.
Да скорее с глаз долой, к себе домой.
Это дело было к вечеру. А веранда у Нифонта Перфильича спустилась ступенями прямо в кусты. Под кустами — скамья, любимое место отдыха после работы. Сидит Нифонт Перфильич на скамье, в руках книгу держит. Сам думает, Таню журит: «Выведешь ты меня из терпенья, уж я, мол, покажу тебе новую дорожку! С глаз долой — из сердца вон!» Так раскипятился, хоть на ледник его неси. Оглянулся, повернулся, а Таня на скамье рядом с ним… И книжку, что написана Нифонтом Перфильичем, держит под мышкой.
— Да, господи, что это! Куда пень — туда и тень… Кто тебе сказал, что я здесь?
У самого в глазах тоска. Вот, дескать, не было печали! И книгу уронил. Таня подняла ее, бережно пыль с нее сдунула и к нему: мол, ум хорошо, а два лучше. Вы гляньте, выслушайте, разберитесь во всем по порядочку А он свое твердит:
— Много разбирать — и этого не видать.
Может, гордится старик, а может, упрямится.
Но не обиделась Таня. Говорит: не мешала бы, мол, вам, да ведь дело-то мое верное.
Так подступила Таня к Нифонту Перфильичу, что бежать ему больше некуда. Ну, прямо взмолился он:
— Науку хотите опрокинуть? Ничего не выйдет у вас!
Закричал на весь сад — знать, дурно стало — и веки смежил. Открыл глаза, а никого рядом с ним нет. Может, померещилось. Места себе не находит. За живое задела старое сердце мечта Танина.
Знать, от расстройства занедужил Нифонт Перфильич.
Как-то раз вскорости одна Танина соседка не пришла на смену. Заменить некем. А станки-то ее рядом с Таниными. И говорит Таня бригадиру, ткачихе Савельевне: