Характерен в смысле содержания и творческой манеры Кочнева сказ «Серебряная пряжа». С ловкостью и сноровкой работает ткачиха Авдеевна, выработанная ею ткань дороже льняного шелку. «Да я ее заморским купцам за чистое золото продам», — хвастает хозяин. Он во что бы то ни стало хочет выведать у ткачихи «секрет» серебряной нити, чтобы разбогатеть. С достоинством держится перед хозяином Авдеевна: «Ничего я тебе не продам. Никакой у меня серебряной нити нет, никаких секретов не знаю. С чего такая ткань получилась, я и сама не разберусь, не пойму. Может, с того, что я нонче много над этой пряжей плакала, — от слез моих и засеребрились нитки». Горе и труд научили Авдеевну мастерству. Такова реальная основа «секрета» серебряной пряжи. Но реальный мотив в сказе искусно осложнен образом волшебной помощницы — горно-станки, которая, с одной стороны, помогает Авдеевне, а с другой — карает купца-хозяина, с жадностью кинувшегося свивать серебряные нити в мотки. Снежные нити поднявшейся метели кажутся помешавшемуся хозяину серебряной пряжей, он бежит за ними и замерзает в лесу. Природный образ «завирухи-метели» и сказочный образ горностайки приобретают здесь фантастические черты, но их появление в сказе умело и тонко мотивировано сном ткачихи и помешательством купца. Концовка сказа заставляет читателя задуматься над тем, что в нем реально, а что является сказочным: «А у Авдеевны с Горностайкиной ли помощи, с чего ли другого — ровно силы да уменья прибыло. Уж такие канифасы ткала — и плотные, и красивые, словно шелка».
В первом сборнике Кочнева события происходят в далеком прошлом, действия в сказах ограничиваются пределами «ситцевого царства». Не сглаживая тяжелого положения в жизни рабочих-текстильщиков, писатель, в соответствии с особенностями избранного им жанра, делает акцент на другом — он показывает текстильный край многоцветным, сказочным, полным энергии и творческих сил, подчеркивает красоту и душевное богатство народа-творца. В последующем творчестве писатель выходит за географические рамки «ситцевого царства», пишет не только об ивановских ткачах, красковарах, набойщиках, но и о рабочих других профессий среднерусской полосы, Верхневолжья и Подмосковья. Героев его сказов можно встретить по всей матушке-России. С годами Кочнев все более настойчиво и последовательно разрабатывает темы исторические и, что особенно важно, историко-революционные и современные. Последнее обстоятельство особенно выделяет творчество Кочнева среди сказовой литературы.
Верно служит отечеству герой сказа «Царь-Петровы паруса» петровский солдат Иван, бывший ткач. С чувством национального достоинства убеждает он царя в том, что за хорошей парусиной для кораблей надо ехать не в Силезию, а в Иваново. Выполняя поручение Петра, солдат говорит ивановским ткачам: «Соткем хорошие полотна — поможем врага выгнать с земли русской». В сказе «Камчатная скатерть» героями выступают участники восстания Пугачева. Искусные мастера, они ткут на Ярославской мануфактуре камчатную скатерть со сложным узором. Дух вольнолюбия и человеческого достоинства не сломлен в них. Когда развернули подарок перед царицей Екатериной, за сложным узором узрела она портрет ненавистного ей Емельки Пугачева. Социальный протест народа, его борьба за светлое будущее составляют содержание и сказа «Белый парус», действие в котором отнесено к временам Степана Разина.
В перечисленных выше, условно говоря, исторических сказах много легендарного. Легенда лежит и в основе произведения «Палей и Люлех», рассказывающего о происхождении названия знаменитого села Палех.
Иначе построены историко-революционные сказы из недавнего прошлого — эпохи 1905 года («Охлопочек-Отонышек», «Злая рота», «Поручение будет», «Доброе семя» и др.). Они основаны, как правило, на документальных материалах и фактически достоверных рассказах рабочих. Некоторые из них скорей воспринимаются как рассказы. Но изобразительные приемы и образы народной сказки — главным образом не волшебной, а бытовой и сатирической — встречаются зачастую и здесь. В сказ «Злая рота» Кочнев удачно вводит образ сапожника Антона, мастера своего ремесла и к тому же мастера потешить людей сказками. «А сказки у него были на подмазке. Он знал, кого какой сказкой занять, кому что любо». Сказки Антона о сапоге и лапте, про красную ленту, его побаски и присловья («Сапог — не душа, сапог быстро починим, прелый рант вынем. А вот если с изъянцем душа — ее чини не спеша») политически тенденциозны, их аллегория понятна. Они помогают распропагандировать «злую роту» казаков, присланных на усмирение бунтующих рабочих. «Спасибо тебе за твои сказки!» — говорит Фрунзе-Арсений сапожнику Антону.