— Кто? — не понял Август.
— Он, Ганс Бахман. Он не поступится этой резиденцией, заводом ковров, десятками филиалов нашей фирмы в Европе и Азии и акциями иранского судоходного общества. — Кристина дрожала как в лихорадке и вдруг крепко, до крови, закусила губы.
— Что с тобой?
— Он знает, он знает, — повторяла она сквозь зубы, глядя через оконное стекло на Ганса, который стоял на площади перед дворцом.
— Что знает?
— Он знает о Генрихе.
— Откуда у тебя такое предположение?
Кристина только теперь разжала кулак и подала Августу смятое письмо.
— Генрих? — Испуганный Август узнал почерк сына. — Откуда Ганс знает? Он видел это письмо?
Кристина отрицательно качнула головой.
— Откуда же?
— Он пишет, что сегодня скажет всем… — с трудом выговорила Кристина.
— Врет. Он только пугает нас. Он достаточно умен и знает, что ему грозит. Болван! Сколько уже написал писем, в которых все время пугает, что придет! И что?
Кристина подала Августу второе письмо Генриха, в котором был изображен Ганс, играющий на дудке. Перед ним стоял удав с двумя головами, одна с лицом Кристины, другая — Августа, из каждой из них брызгал яд на Элен, Карла и Маргит.
Август дотронулся рукой до стола. Стол дрожал — это Кристина держалась за него.
— Хочешь выпить? — спросил Август.
Кристина кивнула. Август налил ей стакан водки. Она выпила ее до дна, овладела собой: алкоголь начал действовать.
— Иди в постель! Ложись, — стал просить ее Август.
— Нет, нет! — возразила с упрямством Кристина и вонзила ногти в его ладонь.
Август заметил, что ее руки покрыты какой-то сыпью.
— Я знаю, — говорила она, — я знаю, кто подружился с твоим сыном. Кто его подучил это нарисовать.
— Кто?
— Не знаешь? Ты не знаешь? — иронически улыбнулась она.
— Не знаю! — крикнул с раздражением Август.
— Знаешь!..
— Я?
— Да. Виновником всего этого является твой брат.
«Она с ума сошла», — подумал Август и вздохнул. И тут услышал шум колес.
— Гости приехали. Я пойду к ним. А ты ложись, я скажу им, что ты больна.
После ухода Августа Кристина почувствовала себя очень одинокой. Ее охватил страх. Ведь им обоим грозит опасность! «А он как ни в чем не бывало пошел к гостям», — подумала она. Повернула отяжелевшую голову и увидела стоящий в углу макет нефтяной вышки. Потом взяла со стола большую хрустальную вазу и с силой бросила ее в макет. По комнате разлетелись осколки хрусталя, струи воды разлились по паркету.
— Он не может ни о чем думать, кроме своей вонючей нефти, — бессознательно шептала она. — И даже не думает, что все это закончится, как только здесь появится Генрих. Все, — медленно повторила она, вдруг встрепенулась и пошла в ванную комнату. Посмотрела в зеркало и увидела свое лицо с размазанной на щеках губной помадой и засохшей кровью на губах. Выглядела она как привидение. Кристина протерла щеки, накрасила глаза и губы, напудрилась и вернулась в комнату. Надела изысканное платье, длинные белые перчатки. Август пришел, когда она заканчивала одеваться.
— Ты не спишь? — удивился он. — Не лучше бы было лечь?
— Гости приехали, нужно их поприветствовать.
— Слушай, — вдруг вспомнил Август, — почему тебе пришло в голову, что Карл помог Генриху?
— Вы, евреи, — сказала Кристина, — биологически не доросли до немецкой расы, до немецкого народа… Я всегда говорила, что ваша аристократия дегенерировала. Поэтому твой сын вырос таким. Неблагодарный, паршивый пацифист…
— Иди лучше спать, — посоветовал Август.
— Не хочу! — крикнула она, взяла с комода венок Элен, сплетенный из лавровых листьев, и надела его на голову. Она была готова к выходу. Август был бессилен ее удержать, ему пришлось согласиться и с тем, что он будет ее сопровождать. Вдруг Кристина остановилась, затаила дыхание и подняла руку. — Он здесь, — произнесла она шепотом. — Почему ты стоишь? Говорю тебе, он здесь!
Август не реагировал. Она побежала в другую комнату. Окно было открыто, ветер шелестел листьями.
— Дальше, — Кристина говорила шепотом, — я сама видела. Он вошел через окно. Он где-то здесь. Это он. Издевается над нами, играет с нами в кошки-мышки. Не стой так, ищи его!
Август впервые видел Кристину в таком состоянии. Она говорила так серьезно, что трудно было ей не верить. Озадаченно бегала по комнатам, искала следы Генриха.
— Успокойся! Успокойся! — просил Август.
— Только ты так можешь! Покой! Покой! Для тебя исключительно важен покой, ты не можешь предотвратить надвигающуюся катастрофу! — крикнула женщина а упала без сил в кресло.