— Перестаньте паясничать! Скажите, когда он убежал и где вы его спрятали.
— Что вы нашли? — Август никак не мог понять, о чем идет речь.
— Дневник Генриха Витгенштейна, в котором он собственноручно описывает, как вы его прятали, когда встретились и о чем разговаривали. Он записал в нем также свои крамольные мысли о войне и фюрере… Возможно, вы не знали, что он вел дневник? — сказал Ганс и посмотрел испытующим взглядом на Августа. — Сейчас я требую от вас исчерпывающего доклада. Опишите, как ваш сын сюда попал и где он сейчас находится!
— И что это вам даст?
— Так нужно. Ваше сообщение мы передадим нашим соответствующим органам.
Август попытался было оправдываться, но Кристина вдруг начала дрожать и показывать на шкаф:
— Берите его! Он там…
Увидев, что мужчины не слушают ее, она подошла к шкафу, открыла дверцу и со злостью начала выбрасывать оттуда одежду.
— Он сидел здесь, в этом кресле, и смотрел на меня с таким отвращением! Потом взял флакон одеколона и вылил весь на себя. Он так всегда делал. Я и сейчас чувствую этот запах. Почему вы на меня так смотрите? Он сидел здесь. Я видела его! Ищите же! — крикнула она.
Вдруг Кристина сжала руки в кулаки и начала кусать их. Ганс мгновенно вытащил ее руку изо рта.
— Черт бы вас побрал, кому нужна эта комедия! Не можете разговаривать нормально?!
Кристина вырвалась из рук Ганса и начала метаться по комнате.
— Там, там… — повторяла она. — Я вижу его…
Мужчины схватили ее под руки и посадили в кресло. Август налил стакан водки и поднес к губам жены.
— Что вы делаете? — спросил Ганс.
— Это ее успокоит. Она сумасшедшая.
Кристина сопротивлялась и отталкивала стакан.
— Помогите мне, — обратился Август к Бахману.
— Прошу вас, выпейте, вам будет лучше, — сказал Бахман. — Никто об этом не узнает. Полковник тоже. Я вам обещаю.
Кристина беспомощно развела руками, потом взяла стакан и выпила.
Мужчины отнесли ее в спальню. Август смочил водой полотенце и вытер ей лицо.
— Чувствуешь? — спросила она. — Опять этот противный запах одеколона.
Через минуту Кристина уснула. Август и Ганс вышли в другую комнату.
— Генрих появился в начале апреля, — сказал Август. — Он был болен. Конечно же, бежал с фронта. Для нас это был шок, мы не знали, что делать. Передать его властям не могли, он был в тяжелом состоянии. Спрятали его в подвале. Месяц назад, неизвестно каким образом, он сбежал.
— Где он сейчас? — спросил Бахман.
— Не знаю. Прислал несколько писем с угрозами. Кристина не смогла этого пережить, психически заболела, а Генрих нас ненавидит, потому что мы его считаем предателем.
— И вы не отдали его властям…
— Как бы это выглядело — сын Витгенштейнов — предатель? Ведь он посмертно награжден…
— Можно было бы отправить его тайно в Германию, а там он ответил бы перед судом. Все это опишите, — приказал Ганс.
— А это обязательно?
— Обязательно, — категорически подтвердил Бахман.
Август дрожащей рукой начал писать. Закончив, отдал бумагу Гансу, который, прочитав донесение, спрятал его в карман и молча вышел из комнаты.
Август сидел задумавшись, на душе было пусто. К гостям он не вернулся, так и уснул в кресле.
Проснулся под утро. Лучи восходящего солнца медленно наполняли комнату. Несмотря на раннее утро, во дворце никто не спал. Неожиданно в комнату вошел Ганс. Он был необычно взволнован.
— Вы знаете, что случилось?! — прямо с порога спросил он. — Сегодня на рассвете русские с севера, а англичане с юга вступили в Иран. Черт возьми! Упредили нас. Мы проиграли битву, но это не означает, что мы проиграли войну. Вы и дальше продолжайте вести предприятие, как будто ничего не случилось. А я буду у вас работать как служащий. Теперь мы должны использовать вашего сына как козырь. Теперь вы — антифашисты. Прятали его. Он может вернуться, его дезертирство уже не считается преступлением. Вот ваше признание, — сказал Ганс и порвал написанную Августом бумагу на мелкие кусочки.
— А дневник? — спросил Август и внимательно посмотрел прямо в глаза Гансу.
— Дневник лежит в ящике моего письменного стола. Позже я его вам принесу. А сейчас, будьте добры, выслушайте меня: нам нужно спрятать полковника, пока мы не сможем скрытно и безопасно для жизни вывезти его отсюда.
— Зачем его прятать? Ведь наше государство официально поддерживает дипломатические отношения с Ираном, — ответил Август, делая вид, что не понимает ситуации.
Бахман возмутился: