— Принцесса, а? — пошутил садовник.
— Нет, она наша…
— Верно, она дочь работницы с ковровой фабрики, — добавил садовник.
— Не хочет говорить «по-моему». Заговорит… — громко сказал Ореш.
В конце дня перед домом Карла остановилась коляска. Из нее вышел Август, младший брат барона, со своей женой Кристиной. Слуга взял их чемоданы и провел гостей во дворец, где их встретил Юзеф.
— Здравствуйте, господа. А господин Генрих?
— На этот раз сын остался в Берлине.
— Как прошло путешествие?
— Хорошо, — ответил Август.
— Ужасно, — вмешалась в разговор его жена. — Я думала, что вы вышлете машину на аэродром, — произнесла она с обидой.
Это была голубоглазая блондинка лет сорока.
— Хозяева уехали на прием, — пояснил Юзеф.
— Их нет? Мы же послали телеграмму, — Кристина была явно оскорблена.
— Да, но хозяева получили приглашение на торжественный прием в честь шаха.
— Шаха? Ах да, короля. Шаль, что мы опоздали, могли бы увидеть шахиншаха. Это так звучит по-персидски?
— Да, ваша милость, — вежливо подтвердил Юзеф.
— Действительно, жаль, — добавил Август.
— Шах приехал сюда инспектировать войска. Надеюсь, вы понимаете, что на приеме в его честь должен был присутствовать владелец такого предприятия, как наше, — с гордостью произнес Юзеф.
— Немецкого предприятия, — подчеркнула Кристина. — Насколько мне известно, шах относится с большим уважением к нашему фюреру.
— Супруги Витгенштейн владели этим предприятием еще до того, как фюрер пришел к власти, и поэтому пользуются уважением местных властей и самого шаха, — уклончиво ответил Юзеф.
— Милый Юзеф, вы можете показать нашу комнату? — попросил Август.
— С удовольствием. Это та комната, в которой вы всегда останавливались с господином Генрихом.
Юзеф провел гостей в комнату на втором этаже. Через полчаса они уже сидели в столовой за ужином. Внимание Кристины привлекли репродукция портрета кайзера Вильгельма II с семьей, оправленная в рамку, и серебряный крест, укрепленный над дверью.
— Жалкий фарс, — бросила Кристина, глядя на изображение Вильгельма II.
— Что ты сказала? — произнес выведенный из задумчивости Август.
— Сколько ни приезжаю сюда, каждый раз убеждаюсь, как они отстали. Гляжу на этого Вильгельма, и мне кажется, что я приехала не в Персию, а в Германию восемнадцатого века. Эти разодетые слуги, эта мебель, да и Юзеф со своими бакенбардами. Просто не знаю, в музее я или в театральной реквизиторской, — иронизировала Кристина.
— Тебе нравится этот соус? — сменил тему Август.
— Что?
— Он тебе нравится?
— Ты заметил, как кланяются эти служанки? Жалкая оперетка, — продолжала Кристина.
— Попробуй этот соус. Он просто великолепен! Наверняка ты в жизни не пробовала ничего подобного. Он называется «фесен-джун».
— Взгляни! — Кристина указала на крест над дверью. — В доме еврейки — и кресты на каждом шагу. Просто смех разбирает. Жалкая комедия…
— Попробовала?
— Что?
— Соус. Как только попробуешь, то сразу убедишься, что еда гораздо более приятное занятие, чем самая интересная дискуссия.
— Ты точно такой же, как твой брат. Сибарит, — заключила она с упреком.
— В конечном счете самое главное в жизни — это удовольствия, которые она нам доставляет.
— Ну, знаешь! У меня пропал аппетит.
Кристина отодвинула свою тарелку и стала ждать, когда Август окончит ужин.
После ужина они перешли в зеркальный зал. Попивая кофе, слушали по радио музыку. Кристина видела тысячи своих изображений в маленьких зеркальцах, украшающих стены. На ее губах появилась горькая усмешка. Она громко сказала:
— Я, доктор антропологии, должна стоять в очереди, чтобы получить пару килограммов картошки и кусок мяса! И еще неизвестно, получу ли. Мы живем в Берлине в двух комнатах с потеками на стенах, а эта пройдоха, еврейка, ты только посмотри, как она устроилась! Живут тут как короли.
Август не ответил. Попробовал, как обычно, сменить тему. Показал Кристине фотографию в старой резной рамке:
— Взгляни, рядом с кайзером стоит наш отец…
— Вы только прошлым и живете!
— Но он умел смотреть в будущее… Его страстью стала нефть.
— Твоей тоже, — добавила Кристина.
В салон вошли Карл и Элен, одетая в прекрасное платье персидского покроя и длинное манто. На ней была великолепная диадема, шею украшало колье, в ушах были серьги — все из настоящих бриллиантов.
— Извините нас. Долго ждете? — еще от порога произнесла Элен.