Греки и анатолийцы пылали ликованием и местью: они проклинали закованного в цепи римлянина на его жалком ослике. И какой бы унизительной ни была эта поездка, еще больше Аквилий страшился встречи с царем Митридатом. Ситуация перевернулась с ног на голову, римляне бежали, а Митридат правил Азией.
Человек на осле не мог и вообразить, что ждало его в Пергаме.
Глава 8.
Террор
Во дворце в Пергаме Митридат проводил сразу два медовых месяца: один — политического, другой — личного характера. В перерыве между романтическими интерлюдиями с его новой любовью Монимой царь наслаждался победами и обдумывал публичное наказание для Аквилия. Римлянин заслуживал смерти за вторжение в Понт и разграбление Анатолии. Глашатаи царя собрали народ к Театру Диониса, возвышавшемуся на крутом склоне Акрополя, где Митридат только что произнес речь, объявлявшую войну против Рима.
Толпа смотрит, как в центре театра подбрасывают топливо в пылающий костер. Затем появляется гигантская фигура, хорошо известная в Пергаме, — невероятно высокий воин Бастарна (из племени бастарнов в Карпатах). Верхом на огромном коне он величавой поступью объезжает костер, таща за собой длинную цепь. За ним на цепи ковыляет Аквилий. Напряжение растет, драматизированное перечисление преступлений заключенного заводит публику.
Затем с преувеличенной торжественностью привозят горсть золотых монет из сокровищницы Митридата. Блестящие монеты позвякивают, когда их старательно укладывают в огромный каменный тигель, висящий над огнем. Через несколько минут монеты расплавлены. Слабая догадка о том, что случится, брезжит в сознании толпы и самого Аквилия. Тогда его тюремщики силой открывают ему рот и вливают расплавленное золото в глотку жадного римлянина. Последняя дьявольская трапеза для страстного любителя золота[266].
Своим шокирующим зрительным эффектом драматическая постановка казни Аквилия напоминает прилюдное убийство Митридатом его племянника Ариата на виду у двух вражеских армий и Каппадокии.
Поколением позже, в 53 г. до н. э., царь Парфии, подражая Митридату, влил золото в глотку другого богатого римского захватчика, бывшего предметом ненависти за его жадность, — М. Лициния Красса. Грубая символичность смерти от расплавленного золота сделала это зверство олицетворением жестокой — хотя и не лишенной поэтической справедливости — мести в Средние века и после. Образ разозленного порабощенною народа, который заставляет империалиста получить свою порцию золота, прочно укоренился в общественном сознании еще пятнадцать столетий спустя. Европейские историки и художники заимствовали эту сцену для того, чтобы изобразить, как Монтесума, последний император ацтеков, наказал ненасытную страсть испанских конкистадоров к желтому металлу[267].
Однако в 88 г. до н. э. жестокую казнь Митридатом ненавистного римлянина затмило еще более ужасающее происшествие: хладнокровная резня десятков тысяч италийских поселенцев в провинции Азия.
После того как Митридат разбил армии римской коалиции и начал уверенное движение через центральные регионы Анатолии, римляне и их сторонники бежали от него к побережью. Среди них были Херемон Нисский с семьей и римский военачальник Кассий. Декреты Митридата, в которых за Херемона предлагалось вознаграждение, проливают новый свет на положение дел в римской провинции, не до конца проясненное античными текстами. Надписи свидетельствуют, что италийские беженцы — со своими домашними и рабами — бежали в Эфес, Адрамиттий, Кавн и другие крупные города на побережье.
266
Пергама вмещал 10 тыс. зрителей — вполне логичное место для публичной казни Аквилия. См.: Chaniotis 1997 о любви Митридата к театральным эффектам; вспомним о Нероне, который часто планировал казни как повторение сиен из трагедий: Champlin 2003, 236–237. Сцена казни основана на деталях, которые приводятся у Аппиана 21. Плиний XXXIII. 14.48–49; Афиней V. 50; Диодор XXXVII. 26–27 путают Аквилия с другим римским полководцем, который совершил самоубийство (см.: Веллей II. 18: «Аквилий должен был бы совершить самоубийство»). Цицерон. О Манилиевом законе. 11; Тускуланские беседы. V. 5 (Аквилия избивали). Ballesteros Pastor 2009, 11 — наказание с помощью золота — традиционная «персидская пытка».
267
Жадность римлян, смерть Аквилия и казнь Красса в Парфии Ородом II: Sanford 1950, особенно 32–34; Дион Кассий XL. 27; ср.: Плутарх. Красе. Смерть от расплавленного золота стала синонимом жестокости, например: Цицерон. Тускуланские беседы. V. 14. В XVI в. европейцы утверждали, что ацтекский правитель отомстил испанским конкистадорам за их жажду золота точно так же, как сам Митридат: картина Теодора де Бри «Великие путешествия» (1594) графически иллюстрирует «смерть от золота».