Теперь в доме Асандра всегда были люди. Многие здесь и жили, охраняя кассу и алтарь Диониса. Соглядатаи, проникшие в среду эранистов, не смогли обнаружить в их поведении ничего опасного для вольностей города. Эранисты были безоружны, занимались больше сидением за пиршественным столом, распивая скифскую брагу или плохое вино, купленное по дешевке. И заедали нехитрыми блюдами вроде вареных мидий, которых добывали из моря сами.
– Братство Асандра – скорее сборище пьяниц и лентяев, нежели объединение богомолов! – с презрением заключили архонты на совете города.
Тем более неожиданным оказалось преобразование скромной артели бедняков в фиас, поклоняющийся Митридату Евпатору, как богу. Все поразились проворству и хватке Асандра, проявившего не только таланты воина и вожака толпы, но и способность к хитроумной, честолюбивой интриге.
XI
Смелый побег рабов, захвативших хозяйский корабль, оказался еще одной новостью для пантикапейцев. Пока хозяева встречали нового правителя и пировали в акрополе, рабы совершили страшное, соблазнительное дело!
– Позор и горе, – кричали рабовладельцы, – ибо мы показали себя слабыми перед собственными рабами!.. Теперь мы должны не спать ночами, чтобы уберечь свое достояние от расхищения, охранить его от лукавых рабов!
– Это виноват Неоптолем! – вторили им купцы-навклеры, опасливо оглядываясь. – Он выдумал некстати гулянку рабов и бродяг и дал им возможность снюхаться и совершить преступление! Они угнали лучший корабль! Завтра угонят другой!
Был учинен сыск. Десятки рабов, которые вчера плясали около чанов с косским вином, были схвачены и закованы в железа. Многих просто связывали веревкой, как баранов, которых везут на рынок, и бросали в яму. Число схваченных росло. Уже слышались раздирающие крики, исполненные боли и страдания. Начались пытки.
– Вот оно, похмелье после хозяйского угощения, – с горечью и страхом перешептывались рабы, не разгибая спин и стараясь не обратить на себя подозрительных взоров надсмотрщиков, вооруженных бичами.
Парфенокл, как владетель двух ценных рабов, бежавших в эту ночь, был особенно взъярен. Побег рабов, да еще такой удачный, – большое унижение для хозяина-рабовладельца в глазах общества. И враги его уже смеялись над ним.
– Подумать только, – говорили всюду, – Парфенокл метит стать царем Боспора, а сам не в состоянии удержать в подчинении не только царство, но даже свой двуногий скот!
Распаленный неудачными розысками сообщников побега, Парфенокл направил на улицы воинов с приказом хватать всех бродяг и нищих, независимо от того, рабы они или свободные. Он не раз высказывал убеждение, что обедневшие общинники не лучше беглых рабов и нередко помогают одни другим. Давая указания старшому уличных отрядов Кратеру, он добавил особо:
– У этого гнусного интригана Асандра есть злоязыкий и подлый раб Гиерон! Всем известно, что он якшался с Евлупором. Нужно взять его во что бы то ни стало!.. Ибо закон гласит, что любой раб, замешанный в заговоре или соучастии в побеге, должен быть пытаем и казнен! Без возмещения стоимости его нерадивому хозяину!
– Будет исполнено! – ответил с поклоном Кратер и намеревался уйти, но хозяин остановил его движением руки.
Подумав, Парфенокл доверительно наказал своему подручному: коли он встретит где-либо в укромном месте Асандра, «человека, противного богам», то… никто не будет в ответе, если тело этого «святотатца и вероотступника» окажется выброшенным в городской ров! Сыска по такому случаю не будет, а он, Кратер, получит награду!
Сам Парфенокл не занимался сыском и допросами. В пыточных застенках трудились его братья и подручные. Земля стонала от воплей пытаемых. Горелым мясом пахло даже на рынке. Люди ходили с опаской и говорили шепотом, хотя и были согласны с тем, что после побега заговорщиков рабы города нуждаются в острастке. Ахамены творят благое дело – оберегают порядок и блюдут законы Пантикапея!.. Но в поисках крамолы их люди не щадят никого и даже нарушают неприкосновенность очагов свободных граждан. Они ворвались было в кварталы, где царили Гераклиды, но те встретили их копьями и заявили, что сыск среди своих рабов проведут сами, без чьей-либо помощи. И тоже хватали кого попало и сажали в яму.
После праздничных гуляний в честь прибытия Махара горожане отсиживались у домашних очагов, прислушиваясь к шуму и крикам, которые доносились с улицы. Даже готовились к самозащите от нападения слишком ретивых радетелей пантикапейских законов. При этом говорили:
– Похоже, Ахамены хотят показать царевичу, что город в их руках! Вот, мол, какие мы властные, никого не щадим, и все нас боятся!
– Испугаешься, когда скрутят арканом и бросят в яму! А там сиди и жди, пока разберутся, что ты человек свободный и сам имеешь рабов и рабскую мастерскую!
– А Гераклиды тоже стараются показать силу! Гляди, как бы не началась потасовка между теми и другими!..
XII
Проспавшись после пира, Асандр сидел с друзьями в домашней трапезной, напротив закопченного очага. Смочив горло вином, он рассказывал, как был принят царевичем.
Все внимательно слушали и жестами выражали восхищение удачами своего вожака.
– Я пил из чаши, которую послал мне царевич со слугой, – говорил Асандр оживленно, – а Ахамены и Гераклиды пухли от досады!
Друзья дружно гоготали, поднимая глиняные кружки.
– Из речей Махара я узнал, что Митридат повелел ему подчинить не только всю Тавриду, но и привести к покорности и уплате дани Фанагорию! А потом Танаис и все земли за проливом!.. Говоря об этом, он поглядел на меня!
– О!..
– Да. Я понял, что мы должны создать отряд лучших! И мы создадим его! Первыми ворвемся в Фанагорию и первыми возьмем добычу!..
– Создадим! Возьмем добычу! – как эхо ответили все. – Пусть Махар примет нас в свою дружину, даст нам оружие, обеспечит едой и питьем на первый случай!.. Сегодня же начнем набор добровольцев!