В эти дни, полные какой-то неясной тревоги, люди Зариатра привели к Митридату человека, который сообщил царю о заговоре галатских вождей. Этого человека звали Оривазг. Он был одним из телохранителей вождя толистобогиев.
– Почему я должен тебе верить?- спросил Митридат, подозрительно глядя на доносчика.- Я только вчера виделся с Кингеторигом и договорился с ним, что, если Сулла вторгнется в Азию, совместными усилиями не пускать его дальше Троады.
– Все это лживые заверения, царь,- усмехнулся Оривазг.- Кингеториг замыслил пленить тебя и выдать Сулле, надеясь за это получить часть Вифинии. В этом замысле его поддерживает Адиаториг, который хочет выпросить у римлян Фригию.
Митридат слушал галата с каменным лицом. Оривазг сразу чем-то ему не понравился, и он не хотел верить его словам. А тот между тем продолжал:
– Скоро в Пессинунте состоится праздник Матери богов. Вот там-то они и хотят пленить тебя, царь. Ведь ты же собираешься ехать в Пессинунт…
Митридат слегка вздрогнул. Он действительно говорил об этом Кингеторигу.
– Во время процессии к храму Кибелы в толпу народа проникнут восемьсот переодетых воинов Адиаторига, которые должны будут перебить твоих телохранителей, царь,- молвил Оривазг.- А воины Кингеторига тем временем окружат город плотным кольцом, чтобы никто из твоих людей не смог добраться до Пергама.
– Задумано неплохо,- мрачно промолвил Митридат,- если все это не ложь.
Оривазг склонил голову.
– Могу поклясться чем угодно, что это правда, царь.
– Что побудило тебя выдать мне замысел Кингеторига? Ведь он, кажется, доверяет тебе?
– Кингеториг несправедливо обделил меня военной добычей, а у меня пять дочерей и каждой нужно приданое, царь.
– Так ты рассчитываешь на награду, Оривазг?
– А разве твоя жизнь ничего не стоит, царь? Митридат помолчал, затем нехотя сказал:
– Ты получишь награду, Оривазг, но только после того, как я сам уличу Кингеторига в злом умысле.
Призвав на совет своих ближайших друзей, Митридат не столько негодовал на Кингеторига, сколько пытался обвинять в подлости Оривазга.
– Я убежден, Оривазг из корыстных побуждений оболгал Кингеторига, а заодно и Адиаторига. Оба совсем недавно клялись мне в преданности, и мне бы не хотелось бросать им в лицо такое обвинение, не имея более веских доказательств.
– Я понимаю, Митридат, что за спиной двух этих вождей стоит немалая сила,- сказал Тирибаз,- и тебе бы хотелось видеть в их лице своих друзей. Однако наши поражения в Греции поколебали верность твоих союзников, царь. Иначе как объяснить все эти заговоры и подстрекательства к восстанию против понтийского царя? Если уж ионяне и карийцы отважились на такое, то чего ожидать от галатов?
Сисина и Моаферн согласились с Тирибазом.
– Этот народ издавна славится непостоянством,- промолвил Сисина.- Сегодня галат клянется тебе в преданности, а завтра точит на тебя кинжал.
– Галаты столь же храбры, сколь и коварны,- кивнул Моаферн.
– Что же будем делать?- спросил Митридат.
– Сделаем так, чтобы Кингеториг сам выдал себя,- сказал Тирибаз, способный на разные хитрости.- Пусть Оривазг придет к Кингеторигу и скажет, что царь Митридат дарует свободу Квинту Оппию. Пусть он скажет, что скоро этот римлянин встретится с Суллой. И самое главное- Оривазг должен сказать, что Митридат поручил ему сопровождать Оппия до морского побережья и оберегать его в пути.
Если Кингеториг действительно что-то замышляет, он наверняка ухватится за эту возможность передать послание Сулле.
– А если Кингеториг проявит осторожность и не клюнет на эту уловку?- выразил сомнение Моаферн.
– Я скажу Оривазгу, чтобы он подтолкнул Кингеторига на неосторожный шаг, если он желает получить свою награду,- ответил Тирибаз и сердито добавил, заметив недовольную мину Митридата:- С этими галатами иначе нельзя- продажное племя!
Оривазг сделал все, что ему велели. Два дня спустя он пришел в покои Митридата в сопровождении Тирибаза и с таинственным видом извлек из-под плаща пергаментный свиток.
Митридат взял пергамент в руки и, волнуясь, сломал печать.
Письмо было написано по-гречески и предназначалось Сулле. Начиналось послание словами: «Кингеториг, царь толистобогиев, и Адиаториг, царь тектосагов, приветствуют Луция Корнелия Суллу!»
Далее вожди галатов писали, что им в тягость владычество Митридата, бессмысленная жестокость которого оттолкнула от него всех союзников. Оба на определенных условиях были готовы воевать с понтийским царем на стороне римлян. В конце письма вожди давали понять Сулле, что в скором времени Митридат может оказаться у них в руках. А посему, они спрашивают, желает ли Сулла увидеть Митридата живым или ему достаточно прислать голову царя?
Митридат швырнул свиток себе под ноги.
– Предатели!- вырвалось у него.- Они хотят заслужить милость Суллы в обмен на мою голову. Ну ничего, скоро мы увидим, кто у кого в руках, клянусь Митрой!
Кингеториг и Адиаториг нисколько не удивились приглашению на праздник, посвященный сотворению мира великим Ахурамаздой. Персы и каппадокийцы, которых было немало в войске и окружении Митридата, справляли свои священные торжества столь же неукоснительно, как и эллины свои. На торжественные пиршества по такому случаю приглашались многочисленные гости. Обоих вождей удивило лишь то, что вместе с ними не был приглашен Богодиатар, царь трокмов.
Царь толистобогиев пришел во дворец Митридата со своей женой и сыновьями. Многие знатные галаты в его свите также захватили своих жен и детей, переступивших отроческий возраст. Еще более многочисленная свита была у царя тектосагов: помимо друзей и телохранителей он взял на праздник и всех своих родственников.
Митридат хотел расправиться только с Кингеторигом и Адиаторигом, обвинив их в измене в присутствии Оривазга. Но этому воспротивился Тирибаз.
– Казнь обоих царей озлобит их друзей и всю их родню, поэтому я предлагаю перебить всех, кто пришел сюда с вождями: и мужчин, и женщин, и детей. Понимаю, что это жестоко, но это необходимая жестокость, царь.
Митридат задумался. Сисина тоже был в растерянности. Один Моаферн резко возразил против этого.
– Во что ты превратишь праздник, Тирибаз?!- сказал он.- Галатов пришло не меньше трехсот человек, да мы зальем кровью весь пиршественный зал! И как на это посмотрит Богодиатар, царь трокмов?!
– Зло нужно вырывать с корнем, так учат нас предки,- стоял на своем Тирибаз.- Измена галатов опаснее заговоров ионян, поскольку ионяне разобщены, а галаты дружно стоят друг за друга. Кто знает, может, Богодиатар в душе тоже склоняется к измене. Так пусть наша жестокость послужит ему предостережением.
– Я согласен с Тирибазом,- принял решение Митридат.- Тирибаз, собери в переходах между пиршественным залом и мегароном моих телохранителей, а ты, Моаферн, веди туда же греческих наемников. Сисина, ты расставишь спешенных конников у главной лестницы и во внешней галерее. Я дам распоряжение дворецкому, чтобы он убрал из коридоров слуг и увел куда-нибудь всех прочих гостей. Сигналом будет…
Митридат запнулся. Ему вдруг стало страшно от того, что он хладнокровием обрекает на смерть сотни людей, среди которых есть неповинные женщины и дети.
– Я дам тройной сигнал трубой,- сказал Тирибаз.- Смелее, царь! Кто долго колеблется, тот недолго царствует.
Галаты уже сидели за столами в ожидании выхода царя, но вместо этого пиршественный зал сначала покинули слуги и музыканты, а потом стали расходиться куда-то приглашенные на торжества посольства из разных городов. Смысл происходящего стал ясен галатам, когда в распахнутые двери вбежали царские телохранители и эллинские наемники с обнаженными мечами. Где-то в переходах дворца трижды прогудела боевая труба, и воины Митридата, зловеще сомкнув ряды, двинулись на растерянных галатов.
Заметив среди воинов Моаферна и Тирибаза, Адиаториг крикнул им, спрашивая, пропустят ли его к Митридату? И если нет, то дадут ли ему меч, чтобы он мог умереть как воин?