При желании греки, конечно же, могли уладить дело самым наилучшим образом, назначив Исидора, к примеру, на одну из местных кафедр, Иону же посвятить в митрополиты на Русь, но в Константинополе об этом не могло идти и речи. Святителю же Ионе сказали: «Аще когда Исидор или волею Божиею умрет или каково инаково о нем что ся състанет, ино мне, грешному, уже то готово быть по нем в Русси митрополитом»[295]. Здесь, как кажется, следует сказать о причинах, побудивших византийское правительство удовлетворить не нужды Руси, а руководствоваться нуждами Империи.
Из истории русско-византийских отношений известно, что византийцы не раз обращались к русским князьям за финансовой помощью и почти всегда бывали услышаны в своих просьбах. И действительно, — по мнению известного византиниста Д. Д. Оболенского, — «отношения между Византией и Русью определялись… своекорыстными мотивами»[296], а «государственных деятелей Византии постоянно побуждали к налаживанию хороших отношений с Россией веские политические и экономические соображения»[297]. Этот принцип не был одной лишь программой действий, но на протяжении всей истории русско-византийских отношений активно воплощался в жизнь. Так, например, на протяжении XIV века правители Москвы несколько раз посылали в Константинополь денежные дары.
Принципиально важный момент, приоткрывающий причины поставления митрополитом именно человека греческого происхождения, заключается в униатской политике Константинополя. Незадолго до поездки на Ферраро-Флорентийский Собор византийский император назначает на три важные в церковно-государственном отношении кафедры новых архипастырей, отличающихся своими способностями: в Никею — Виссариона, в Эфес — Марка, а двумя годами раньше в Киев — Исидора. Сделано это было, на наш взгляд, ради того, чтобы Греческая Церковь на предстоящем униатском Соборе была максимально представительной[298]. Все три митрополита были блестяще образованы, а митрополит Исидор отличался еще и своими проуниатскими симпатиями. Именно такого человека греки и хотели видеть на кафедре Русской Церкви, тем самым обеспечивая участие Руси в «задуманном деле соединения Церквей»[299]. Еще один немаловажный момент, способствовавший решению поставить все-таки Исидора, заключался в надежде на то, что Русский митрополит привезет деньги, которые были насущной необходимостью для греков, «дошедших до убогой нищеты»[300].
Следует учесть, что хотя Исидор и был уже известен как ярый поборник соединения Церквей, однако это не позволяет утверждать, что поставлен он был греками, заранее предвидевшими «в нем человека, готового изменить православию»[301]. Совсем нет. Греки представляли унию совершенно в другом роде. Они были полны уверенности в том, что им удастся доказать свою правоту и убедить самих латинян сделать им догматические уступки. В Исидоре же они «ценили его горячие симпатии к делу соединения и высокую образованность, как силу, с помощью которой они надеялись одержать победу над латинянами»[302].
Итак, 2 апреля 1437 г., во вторник Светлой Седмицы, новопоставленный митрополит Киевский Исидор в сопровождении епископа Рязанского Ионы, посла великого князя, императорского посла Николая Гуделиса (Γουδέλης)[303], монаха Григория[304] и еще 29-ти[305] «домашних» через Львов[306] прибыл в Москву[307].
295
Послание от митрополита князю Александру Володимеровичу на Киев, что поставлен на митрополию на Москве, а не на Киеве [1449 г. декабря 6 — 1450 г. июля 19] //
298
Такого же мнения придерживается и Стивен Рансимен. См. его книгу: Падение Константинополя в 1453 г. М., 1983. С. 28.
302
303
PLP. Fasz. 2. № 4341. Николай Гуделис был апокрисиарием Исидора. Ему вместе с Исидором было поручено склонить русского князя направить на Собор представительное посольство (Syropoulos B, III, 3:19–23).
304
Григорий монашествовал в монастыре святителя Василия Великого в Константинополе, в котором, возможно, и познакомился с Исидором. Франческо Кондульмер называет монаха Григория «procuratori domini Isidori», а это означает, что он был ближайшим помощником Киевского митрополита, управляющим его делами. См.: Acta Camerae Apostolicae et civitatum Venetiarum, Ferrariae, Florentiae, Ianuae de concilio Florentino / ed. G. Hofmann. Roma, 1950. P. 82;
305
Acta Camerae Apostolicae… P. 82. К сожалению, о «домашних» митрополита Исидора кроме их числа ничего не известно.
306
7 декабря 1436 г. Исидор был во Львове, где оставил у некоего человека по имени Гуска сундук со своими вещами (
307
Полное собрание русских летописей. Т. VI. Вып. 2: Софийская вторая летопись. М., 2001. С. 73.