Глава восьмая
Как у Митри чуть не появился учитель
Учитель торопливо вошел в кузницу. Это был широкоплечий, смуглый мужчина со вздернутым носом. Митря почувствовал, как у него забилось сердце, когда тот внимательно взглянул на него глубокими зеленоватыми глазами.
Костя Флоря предупреждал Митрю: «Если улыбнется тебе, значит, взял тебя в ученики». Учитель посмотрел на парня, что-то прикинул про себя и протянул ему букварь и грифельную доску. Увидев, как обрадовался Кокор, он улыбнулся, пожал ему руку и похлопал по плечу:
— Наверно, у тебя есть девушка, которой ты хотел бы написать?
— Есть, — серьезно ответил Митря.
Митре понравился его голос с мягкими переливами.
— Так знай, через месяц, самое большее через два, я куплю тебе почтовую открытку и карандаш, и ты ей напишешь.
Черные глаза Митри мгновенно словно подернулись туманом.
— Я ей напишу. Есть у меня к ней дело.
— Понимаю.
Митря смущенно сказал:
— Не про то, что вы думаете. Не про любовь.
— Значит, письмо деловое?
— Да, вышла там закавыка с одним мельником. Он называет себя моим братом.
— Хорошо, Кокор; если ты мне доверяешь и будет у тебя желанье, ты обо всем мне расскажешь. Только не сейчас: времени нету.
— А когда же начнем? — нетерпеливо спросил Митря.
— Потерпи. Сейчас, в одиннадцать часов, я должен явиться к полковнику. Мне только что, по дороге сюда, передали приказанье.
Капрал Флоря внимательно слушал и вопросительно посмотрел на него.
Затем он перевел глаза на Митрю, и в этом взгляде была глубокая озабоченность. Учитель ушел.
— Может, ничего плохого и не будет, — заметил Митря.
Флоря, погруженный в свои мысли и заботы, покачал головой. Митря допытывался:
— Разве может что случиться?
— Может.
— А что я буду тогда делать с доской и букварем? — простодушно развел руками Митря.
Капрал Флоря горько усмехнулся:
— И такого человека травят, как зверя, преследуют! — зашептал он. — Что ты на меня так смотришь? Подойди-ка поближе и стань тут. Может случиться, позовут и нас на допрос, чтобы мы свидетелями были.
— Да ведь он же не злодей?
— Нынешние власти считают, что злодей. Злодей, потому что в партии.
Флоря умолк. Глаза Митри продолжали спрашивать.
— В партии рабочих, — продолжал Флоря, — в той партии, которая хочет добыть правду всем обездоленным. Опять ты так на меня смотришь?
— Так и смотрю, — ведь я дурак, ничего-то я не знаю.
— Я тебе все объясню, только если тебя спросят, — ты не слышал ничего. Понял?
— Понял.
Митря почувствовал, как у него цепенеют язык и губы.
— Да только сегодня нет у меня охоты рассказывать. Сердце у меня все почернело, словно смола. Эх, сколько так пропало людей, что стараются мир переделать.
Кузнец был как в воду опущенный, в глазах его стояла скорбь. Митря не осмелился больше ни о чем спрашивать. Он решил ждать и надеялся, что опасенья капрала окажутся напрасными и зеленоглазый учитель вернется.
— Оставь меня одного, Митря.
Кокор взял доску с букварем и вышел. Ему казалось, что они мертвы в его руках и он идет хоронить их.
День был промозглый, и окоченевшие солдаты слонялись по пустому плацу, скользя по грязи. Они бродили просто так — безо всякой цели, безо всякой надобности. Вороны кружились над казармами, хриплым карканьем предвещая метель. Горнист время от времени играл сигналы. Дежурные сержанты дробно стучали ногами, вполголоса изрыгая ругательства.
— Коляска господина полковника! — выкрикнул кто-то.
Кокор остался ждать в холоде и сырости на том месте, где его застал этот выкрик. Он еще долго стоял после того, как проехал полковник. В пролетке с поднятым верхом он увидел только сапоги со шпорами. Потом прошли несколько офицеров. Они торопились, затягивая на плащах ремни. Прозвучал сигнал к обеду. Митря переминался с ноги на ногу, словно приноравливаясь к тяжести своего горя.
— Эй, чего ты здесь ждешь, паренек?
Это был кузнец, унылый, потемневший, хмурый.
— Жду, не выйдет ли он.
— Попусту ждешь. Его взяли два агента из Главного управления сигуранцы и увели. Только сейчас я стал успокаиваться. Да что там за успокоенье? Горе, а не покой!
Сам не зная, что делает, Кокор показал капралу букварь и доску. Потом снова зажал их под мышкой.
С этого дня Митря Кокор испытывал непрестанное волнение, видел тяжелые сны. Его судьба казалась ему такой же горькой, как судьба того, что увели.
Только один миг были они вместе. Даже имени учителя Митря не знал. В его зеленых глазах было, казалось, все будущее Митри. Один миг — и учитель исчез, как летучие видения печальных ночей. Теперь Зеленоглазый в тюрьме. Над ним учинила суд и расправу боярская власть. За что учинила суд и расправу, Митря понял легко. Кое-что объяснил ему кузнец Флоря; другое острой болью было врезано в его сердце. Зеленоглазый был бунтарем, коммунистом, одним из тех, кто поднимал рабочий люд. Зеленоглазый был революционером, как и те, кто разрушил русскую империю. Было ясно, почему правители страны преследовали Зеленоглазого и других таких же, как он, мучая их жестокими пытками в тюрьме.