В этот день домашние так и не дождались Митрия.
IX
Митрий переночевал у Филиппа и, вставши рано утром, остался завтракать вместе с хозяевами. Ему противно было идти домой, а здесь он чувствовал себя так легко и уютно, точно весь свой век жил с Филиппом и Анной. Ни крику здесь, ни ругани; Филипп так Добродушно поглядывает своими выцветшими глазами; ребята гладкие, веселые; Анна проворная, так у нее в руках все и горит... Спокойно было на душе у Митрия, и он с аппетитом ел невкусную, мутную, подбеленную ржаной мукой баланду, заедая ее огромными ломтями хлеба. Завтракали молча, и в избе только и слышался дружный стук ложек о чашку. Анна вихрем носилась от печи к столу, от стола к печи, подливая баланды, Подкладывая хлеба; корове полегчало, и она повеселела; на радостях ей хотелось бы как можно лучше всех угостить, употчевать, накормить до отвала...
— Кушайте, кушайте, родимые! — приговаривала она. — Митюша, ты что же не ешь, желанный? Ох, кабы моя воля да достаток, блинков бы я напекла, пирожков... мастерица ведь я на них!.. Ох-охо-хо!
— И так сыты, благодарим покорно! — отозвался Митрий.
— Ну уж где, чай, сыты... Брюхо, точно, разопрет от этой еды, а сытость какая!.. Ну, и на этом не обессудь!
— Ведь вот жадность-то обуяла! — укоризненно сказал Филипп. — Все ей мало, все мало! Ишь, пирогов захотела! И без пирогов сыты, слава тебе господи! А то ведь бог-то и наказывает!
— Ну, ну, ну, — заворчал, старый! Ведь это я к чему? Митрия-то мне бы употчевать... ведь он хлопотал-то вчерась, сердечный, как! Кабы не он, может, корова-то теперича покойница была бы!
Говоря это, Анна вздыхала и как-то особенно поглядывала на Митрия, точно у нее на уме было что-то такое про него, известное ей одной. И действительно, как только завтрак кончился и Митрий с Филиппом закурили — Филипп дома табаку не держал из экономии, но чужого курнуть иногда был не прочь, — Анна вытурила из избы ребят и, подсев к Митрию, жалостливо сказала:
— Митюша, а Митюша... а ведь Домаха-то ноне утром прибегала...
Все спокойное, благодушное настроение Митрия разом исчезло. Он нахмурился.
— Ну, что ж?
— Говорит, пущай домой идет.., тятенька, говорит, бранится... А на самой лица нету... аж мне ее жалко стало. И то, Митюша, ты бы сходил, а?
— А чего я там забыл? — угрюмо сказал Митрий, и лицо его приняло злое, жесткое выражение.
Но Анна хорошо знала свое бабье дело. Она уже знала от соседок и от Домны всю вчерашнюю историю и хотя не одобряла поведение Домны, даже задала ей утром хорошую головомойку, но, как баба, сочувствовала ей и обещала помирить с мужем. Поэтому она подсела к Митрию поближе и, поглаживая его по плечу, начала вкрадчиво и умильно:
— И-и-их, Митриюшка! Что ж ты поделаешь-то! Баба она, правда, дурашливая, натворила бознать чего, да и сама кается! Ты думаешь, я ее хвалю? Я ее давеча тоже отчитывала-отчитывала не хуже попа, аж ее в пот вдарило! А ты ее пожалей; все-таки она тебе жена... Прости ее... баба она молодая, вот дурь-то в ней и ходит!
— Ну и пущай ходит! — нетерпеливо сказал Митрий. — А я с ней и говорить не хочу, опротивела она мне.
— Ай-ай-ай! — закачала головой Анна. — Пять лет с бабой прожил, детей народил, и вдруг в одночасье опротивела! Нетто это возможно? Мало ли что промеж мужа с женой бывает, да всякое лыко и в строку? Ну, ты поучи ее, коли она неладно сделала, потазай хорошенько, вот оно и обойдется. А эдак, как ты, грех говорить... вон и Филипп скажет... а, Филипп?
Филипп сконфузился, замахал руками и замотал головой в знак своей полной некомпетентности в подобного рода деликатных делах.
— Не... я не знаю... я что ж... — пробормотал он.
— Ну вон видишь, и Филипп то же говорит! — подхватила Анна, нисколько не смущаясь тем, что Филипп решительно ничего не говорил. — Да и всякий скажет, кого ни спроси... Негоже мужу с женой эдак врозь-то смотреть. Слышь, что ль, Митюша?
Но Митюша упорно молчал и глядел в землю. «Ишь ты, упрямый какой, — подумала Анна. — А глядеть — овца овцой! Ну да ладно, посерчаешь, да и отойдешь! А Домнашка-то дура... Господи!»
— Ну что ж ты молчишь, Митрий? — еще ласковее обратилась она к Митрию. — Аль не по нраву мои речи, — так скажи, я и замолчу,
— Нет, ты вот чего, тетка Анна... — начал Митрий. — Это тебе спасибо, что стараешься... а только не говори ты мне про нее сейчас... Пусть оно того... пройдет немножко... а сейчас, ей-богу, и вспомнить про это тошно, право слово!
— И впрямь! — вступился Филипп. — Ты уж больно пристала! Прямо по больному-то да горячим... это до кого ни довелись...