– Хорошо.
Они еще долго сидели у тети Абелин. Хозяйка дома, Тира, принесла им чаю и пышные булочки с корицей. Тетя Абелин сердечно ей улыбнулась, но, когда та вышла, сказала шепотом:
– Так старается… Боюсь, мне не удалось сохранить за тобой дом, Элоис. Когда я слегла, то готова была подписать какие угодно бумаги, лишь бы меня не отправили в богадельню.
Бабушка взяла руку тети Абелин и поцеловала ее несколько раз.
– Прости меня, – снова сказала она.
Но тетя Абелин пригрозила ей пальцем:
– Ты обещала не просить прощения!
– Я не обещала, – слабо улыбнулась бабушка.
– Строптивая девчонка, – улыбнулась в ответ и тетя Абелин.
Когда Мия с бабушкой вышли на улицу, в Рионеле был уже вечер. Бабушка молчала всю дорогу до гостиницы, и Мия не решалась нарушить это молчание. Они скромно поужинали в маленьком ресторанчике на первом этаже и поднялись к себе в номер. Мия подумала о том, что вот она здесь, в уютном гостиничном номере, рядом с родным человеком, а Крошка Си и все остальные по-прежнему там, они ничего не знают о ней и не знают, что будет с ними…
– Мы же не оставим их здесь, правда? Крошку Си и Рича? Еще там Эльмар и много других детей, есть совсем маленькие, как Тира, их всех надо спасти, вытащить оттуда! – слова сами сорвались с ее губ.
Бабушка закрыла на миг глаза, будто ей стало плохо. Мия тронула ее за локоть.
– Что с тобой?
– Ничего. Я будто перенеслась на сорок лет назад. И слышу это снова. Ничего, милая. Конечно, надо их спасти.
– Что ты слышишь снова?
– Слова твоего деда. Вот эти самые, про «спасти их всех». Именно это он мне и сказал.
– Ты мне расскажешь? – спросила Мия.
– Хорошо, но сначала… сначала мы навестим одного человека. Надеюсь, нас не выставят за дверь. Только все это – утром. А сейчас мне надо выспаться.
Они легли, но, кажется, обе только притворялись, что спят. Мия снова и снова переживала события сегодняшнего дня, особенно их поход к тете Абелин, и вспоминала бабушкино лицо, когда та узнала, что ее тетя еще жива.
Личный кабинет госпожи Рэнкот
Наутро бабушка велела одеться с особой тщательностью, даже выдала Мии перчатки, что было очень кстати, потому что дул сильный ветер и было холодно.
– В марте в Рионеле всегда так, – сказала бабушка, надевая теплый плащ. – Не самый приятный месяц.
«А в Хотталаре в марте уже тепло и цветут крокусы», – мелькнуло в голове у Мии, но она не стала говорить об этом бабушке, та явно была взволнована чем-то важным, предстоящим им сегодня.
Они вышли из гостиницы и даже наняли экипаж, который провез их через весь город, и Мия вдруг увидела, что город этот по-своему красивый, хоть и непривычно было, что в нем одинаковые дома и палисадники.
– Куда мы едем? – спросила она.
– Туда, где ты слова не проронишь, если я тебя не попрошу, поняла? Это серьезно. Мы рискуем сейчас лишиться свободы и даже головы… но, как знать, может, обретем куда больше, чем я надеюсь.
Бабушка опять говорила загадками.
Экипаж остановился у огромного особняка, у дверей которого стоял важный человек в черно-золотом костюме. Бабушка хмыкнула и поднялась по ступенькам прямо к нему.
– Вам назначено? – спросил ее человек в черно-золотом.
– Нет, но передайте госпоже Катрине, что я пришла вернуть ей куклу.
Черно-золотой человек невозмутимо кивнул и ушел в дом, оставив их перед закрытой дверью.
– Глупость, Трусость, Равнодушие, – пробормотала бабушка, покачав головой, и обратилась к Мии: – Помни: ни слова.
– Да.
– Даже если тебя будет разрывать изнутри.
– Да. Я поняла, бабушка, я не болтушка, ты же знаешь!
– Да уж, – улыбнулась бабушка, но улыбка вышла нервной.
Дверь открылась, и их пригласили внутрь. Огромный холл и великолепная лестница, устланная коврами, хрустальные люстры, цветы в напольных вазах, окна во всю стену. Бабушка улыбалась.
– Узнаю ее мечты.
Их пригласили подняться по лестнице:
– Госпожа Рэнкот примет вас в личном кабинете.
– Какая честь, – поклонилась бабушка, не скрывая насмешки. Впрочем, черно-золотой человек не заметил ее или не подал вида.
Личный кабинет госпожи Рэнкот был на удивление маленьким и скромно обставленным, но очень уютным. Письменный стол, диванчик, пара кресел, арфа. И окно во всю стену. На диванчике сидела худая невысокая женщина, уже старая, но очень красивая, в роскошном платье и с замысловатой прической. Они с бабушкой не сводили друг с друга глаз.
– Госпожа Рэнкот, простите, что побеспокоила вас в столь ранний час, – с улыбкой сказала бабушка, и Мия с ужасом вдруг увидела, как по щеке госпожи Рэнкот ползет слеза. Бабушка закусила губу. Казалось, она тоже сейчас заплачет.