Больше мы с тетей не ссорились.
Я ходила через весь город в школу, тетя учила меня играть на пианино и вышивать. Ни то ни другое я не любила, но мне не хотелось ее огорчать.
Я знала, что мама присылает деньги на мое содержание, но еще я знала, что их не хватает, и не удивилась, когда тетя начала сдавать комнаты. Постояльцы были разные, они не задерживались надолго, а потом, когда мне исполнилось четырнадцать, появился этот бородач.
Он пришел рано утром, еще до завтрака, и я видела, как тетя о чем-то говорит с ним в прихожей. За спиной у него был большой вещевой мешок и гитара, на голове нелепо сидела потрепанная шляпа, а в петлице вместо цветка позвякивал крохотный колокольчик. Пугало какое-то…
Было воскресенье, и я не успела еще одеться, и вот они стоят в прихожей, а я на лестнице, хочу в туалет, хочу умыться, а они болтают и болтают о порядках в городе, о прекрасной погоде этой осенью, о том, что комната небольшая, но уютная и вид из окна прекрасный… Тут бородач обернулся, и мы столкнулись взглядами. Он насмешливо улыбнулся, а я вспомнила, что стою тут в пижаме, и бросилась к себе. Вот черт!
– У нее такой возраст, знаете… – услышала я тетин голос за дверью.
Они поднимались! На второй этаж! На этаж, где была только моя комната и лестница на мансарду, и я привыкла считать это своими владениями! Второй этаж – это мое! Зачем тетя ведет сюда бородача? Может, это ее старый знакомый? Может, этот человек жил здесь раньше? Но он слишком молодой, а тетя живет в этом доме всю жизнь… И тут я услышала:
– Вот ваша комната, господин Этьен. Если, конечно, она вам подходит.
– Прекрасная комната…
– Тетя!
Я выскочила на маленькую лестничную площадку. Сдать мансарду? Мою мансарду?! Мансарду с чудесным столом из вишневого дерева, с окном на всю стену, из которого видна ратуша и кривое дерево на углу?!
– А, Элоис! Доброе утро, дорогая. – Обняв за плечи, тетя втолкнула меня обратно в комнату. – Приведи себя в порядок, скоро завтрак.
Я бухнулась на кровать, ничего не понимая.
Тетя все делала сама по дому, только кухарку нанимала – тощую, веселую Олиену. Олиена стала меня расспрашивать о новом жильце и удивилась, что я ничего не знаю.
– Я думала, это ваш родственник, ведь просто жильцов хозяйка до стола не допускает, а этот будет с вами и завтракать, и ужинать.
Ну ничего себе! Еще и стол с ним делить!
Но к завтраку бородач не вышел.
– У него какие-то спешные дела в городе, – сказала тетя. – Ты чем-то расстроена, Элоис?
Я опустила глаза: сказать – не сказать?
– Кто этот человек, тетя?
– Это господин Этьен, – просто ответила она. – Он снял у нас комнату.
– В мансарде?! Это твой знакомый?
– Нет. Ты расстроилась из-за комнаты? Элоис, дорогая, он предложил очень хорошие деньги, тебе нужны ботинки, а комнаты на первом этаже ему почему-то не понравились. Да что с тобой?
– А почему он должен с нами завтракать? И ужинать?
– Ну… он одинокий человек… и это как-то… – Тетя теребила край рукава, и щеки ее чуть порозовели. – Это просто по-человечески, Элоис.
– Он мне не нравится, – сказала я, вставая из-за стола.
– Ты еще плохо разбираешься в людях, дорогая.
В знак протеста я смогла только дернуть плечом и уйти на улицу, к Катрине.
Катрина ждала меня у старой аптеки. Она прислонилась к кирпичной стене и взбивала рыжие волосы, чтобы они казались пышнее. Я молча встала рядом, почувствовала холодную стену.
– Привет! Ну ты поспать!
– Тетка взяла нового постояльца.
– Ну и что? Обычное дело! Кто их не берет? Эй, ты чего? Очень плохой постоялец? От него воняет?
Катрина всегда меня понимала, но теперь я и сама точно не знала, что со мной и что мне до этого бородача.
– Да нет… – промямлила я, – просто надоели эти постояльцы.
Катрина стрельнула глазами и вынула из кармана юбки курительную трубку.
– Ух ты! Откуда?
– Оставил у отца один посетитель, странный такой… А я стащила. У меня и табак есть. А?
Предложение было заманчивое. Мы еще никогда не пробовали курить. А Катрине казалось, что без этого взрослой не станешь. Трубка была красивая. Массивная, из какого-то красноватого дерева. И пахла приятно, будто бы пряностями. Катрина смотрела на меня с нетерпением, и я наконец кивнула. Моя мама вот тоже курит – тонкие белые сигареты, вставленные в длинный мундштук. Что такого?