Малыши холмов под присмотром Хранителя превратились в крепких и сильных ребят, умеющих и добыть себе пропитание, и найти дорогу по звездам. Они научились делать ткань и шить одежду из полыни, что росла там повсюду, плести сандалии из ее стеблей, лечить разные хвори ею же. Хранитель дал им так много! Он спас их. Он гордился каждым из них. И он тосковал по своей семье. Он попросил меня поселиться у сестры своей жены, присматривать за дочерью, которую отправили жить в Рионелу непонятно почему.
Так я познакомился с Элоис. Сначала она на дух меня не переносила, она была нескладной и очень дерзкой, такой… своенравной. Такой она и осталась, наверное. Потом мы подружились. Мы подолгу разговаривали, я учил ее рисовать и рисовал ее портрет. Мне нужно было как-то подготовить ее к тому, что она должна уйти со мной, уйти совсем. Но я не должен был рассказывать ей об отце. Так он велел, а я как дурак послушался… Я вообще был какой-то… делал все, что мне говорили, и… Всю жизнь я выполнял чужие поручения, спасал чужие жизни и чужую свободу, теряя свою… А все, чего мне хотелось, – это жить с твоей бабушкой в маленьком домике в горах и растить своих детей.
– Да, – сказала Мия. – Ей тоже очень этого хотелось. По крайней мере, тогда.
– Тогда… – Гаррэт потер лоб.
Мия заметила, что пальцы у него узловатые, крепкие, сильные. Дед продолжал:
– Все это время я был в таком странном состоянии, будто мой мир пошел трещинами и вот-вот лопнет. И к тому же я нигде не мог найти Олу, хотя точно знал, что она не покидала Рионелу. В общем, ничего удивительного, что я попался. Меня выследили: видели, как я хожу в холмы, ношу туда еду и одежду… Так я угодил в тюрьму. Там я снова увидел Элоис. И понял, что все эти годы я скучал по этой нескладной девочке. Что я любил ее. Когда мы уплыли из Рионелы, я думал, что счастливее меня нет человека. Я избежал тюрьмы и, скорее всего, казни, я выполнил дьявольски сложное поручение человека, когда-то спасшего мне жизнь, и рядом со мной была самая прекрасная девушка на свете. Но одна мысль не давала мне покоя: что, если моя жизнь – это всего лишь история, всего лишь слова, записанные в книге? И где эта книга? И тот, кто ее написал? И можно ли прочитать ее сейчас? Конечно, все это просто сказка, рассказанная у костра какой-то старухой, но я видел, какими серьезными были глаза Дьенто, когда она говорила, а я привык во всем доверять ему. Я старался выпытать у него, верит ли он этой истории, но ничего не добился. Сейчас мне кажется… то есть бывают такие дни, когда мне кажется, будто я все это выдумал сам, что не было никакой старухи у нашего костра…
– Была, – прошептала Мия, но Гаррэт ее не услышал.
В дверь постучали. Гаррэт недовольно поморщился и крикнул:
– Войдите!
Вошла Саша, вздохнула, увидев Мию.
– Вот ты где… доброе утро. Мия, тебя хочет видеть Алехин. Это директор Школы. Простите, господин Этьен, я ее заберу ненадолго.
Гаррэт не ответил, и Мия с удивлением поняла, что он недоволен приходом Саши. Точнее, тем, что она забирает Мию. Может, ему надо выговориться? Рассказать все до конца?
– Я вернусь, – сказала она тихо и дотронулась до его плеча.
Они вышли в коридор, который в этот раз притворялся зимним садом, где росли разные цитрусовые.
– Как ты его нашла? – спросила Саша.
Мия пожала плечами:
– Шла, шла и нашла.
Она видела, что Саша ею недовольна, но нужно было обдумать все, что сказал ей Гаррэт. Как не вовремя их прервали! Неизвестно ведь, захочет ли он рассказывать дальше…
– Зачем меня зовет… ммм…
– Алехин. Ну, видишь ли, он здесь за все отвечает, и за двенадцать лет существования Школы дорог и мостов к нам впервые кто-то явился без приглашения.
«Школа дорог и мостов» – Мии понравилось, как это звучит, и не надо объяснять, что значит. Прокладывать дороги, наводить мосты между мирами – вот чему здесь учат Сашу, Кирилла и других.
– Алехин хочет спросить, как я здесь оказалась?
– Нет. То есть и об этом тоже. Но вообще-то мы с Киром хотим убедить его отправить нас обратно, чтобы вернуть Арса. И хотим попросить тебя помочь нам.
Мия покачала головой. Саша просто ничего не знает про холмы, не чувствует их.
– Оттуда невозможно уйти, если ты Хранитель. А Арс стал именно им. Прости.
Они остановились у какой-то двери с матовым сиреневым стеклом. Саша сказала: