От ужаса у Ги помутилось в глазах, и задрожали колени. Он бессильно прислонился к холодной, сырой стене.
- Ну вот и брат Гийом, - услышал он ласковый голос брата Августа и еще больше затрясся от этой ласки.
- Присядь, брат, ты плохо выглядишь.
Ги только сейчас заметил, что рядом с ним грубо сбитая деревянная лавка и почти упал на нее. И сразу почувствовал, что она мокрая и липкая...
- Просил же после порки смыть кровь! - недовольно буркнул брат Август. Громила, что привел в каземат причетника, виновато помялся с ноги на ногу и взялся за ведро с водой.
- Встать! - грубо прикрикнул громила на Ги, и того сдуло с лавки будто ветром. Шарахнулся в сторону - и едва не упал в жаровню, отшатнулся - и тут же ударился плечом о деревянную полку, с которой с грохотом и звоном посыпались устрашающего вида железные инструменты: клещи, долота, щипцы, кривые толстые иглы и ошейники с длинными заточенными шипами.
- Брат Ги, ты так неловок, - недовольно прицыкнул иезуит. - Ну все, можешь садиться.
Причетник аккуратно ощупал скамью, та была мокрой, но больше не липла, и осторожно присел.
- А мы продолжим. Да, девочка моя? На чем там мы остановились.... Ах да. Расскажи-ка брату Ги, каким зельем ты его опоила, чтобы совратить будущего слугу Господа ко злу?
Ги похолодел от ужасной догадки и, наконец, рассмотрел, что в каземате кроме него, громилы и брата Августа был еще кто-то.
У дальней стены каземата стояло странное сооружение, напоминавшее козлы, на которых у Ги дома пилили двуручной пилой дрова для очага на кухне. Только в отличие от тех козел, на деревянных ножках лежало не круглое бревно, а сбитые под острым углом доски, верхних край их был окован железом. Верхом на этом сооружении, широко раздвинув ноги, сидела нагая девушка, избитая и истерзанная, с распущенными волосами, спутанными и грязными. Руки ее были связаны за спиной, к ним тянулась веревка, закрепленная на крюке, вбитом в потолок. Конец веревки держал в руках брат Август и небрежно им поигрывал. Поверх обычного монашеского одеяния на иезуите был надет кожаный фартук, забрызганный чем-то темно-бурым.
Лицо девушки, искаженное гримасой нестерпимой боли, с разбитыми губами и заплывшим левым глазом, никак не напоминало ангельское личико Агнессы ле Дуэн. Но Ги ошибиться не мог. Это была, несомненно, она. Его ангел.
Взгляд Ги скользнул по шее девушки, пересеченной черно-синей полосой от веревки и ранами от шипов, ниже, с ужасом увидел вместо белоснежных мягких округлостей запекшиеся раны и ожоги. Плечи и спина Агнессы были покрыты багровыми рубцами от ударов кнута. Ги вспомнил слова брата Августа о не помытой после порки лавке...
- Пожалуйста, - прохрипела девушка.
Она извивалась на козлах, пытаясь приподняться, чтобы избавиться от нестерпимой боли: железо, врезалось в нежную, ничем не прикрытую плоть.
- Господин... пожалуйста....
- Ну вот что за непостоянные создания эти женщины, - мягко улыбнулся брат Август, и у Ги кровь застыла в жилах от его улыбки.
- Только что умоляла меня отпустить веревку. Было больно ручки. Теперь опять просит ее поднять - ей больно между ножек. Зато как было сладко? Да, девочка? Как сладко было совращать ко греху невинного юношу, будущего слугу Господа? Когда он врывался в твое ведьминское лоно, снова и снова, ты тоже кричала? И умоляла его? Отвечай!
Иезуит бросил веревку, отчего Агнесса застонала и еще сильнее начала извиваться, раздирая колени о грубое, неотесанное дерево. Потом достал из-за пояса длинный и толстый ременной хлыст. Раздался свист кнута, девушка истошно закричала, а на ее бедре налилась кровью багровая полоса.
- Господин! Убейте меня... - прохрипела девушка... - Я невиновна... убейте...
- Женщина не может быть невиновной, - грустно сказал иезуит. - Она греховна по своей сути. Вопрос только во времени, когда зло возымеет над ней полную власть.
Ги молчал, тихо рыдал, бессильно кусал кулаки и молился, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
- Ладно...
Брат Август потянул за веревку, приподнимая почти бесчувственное тело Агнессы над козлами.
- Раз ведьма упорствует, спросим свидетеля. Брат мой, Гийом Шаре. Знаешь ли ты эту ведьму?
Ги не сразу смог выдавить из себя ответ.
- Да, - пискнул он будто придавленная котом мышь. - Знаю. Это Агнесса ле Дуэн. Дочь старосты цеха кожевников Гастона ле Дуэна.
- Совершенно верно, - кивнул иезуит. - Гастон лучший кожевник города. И главный поставщик инвентаря для дела Святой Инквизиции. Правда, какая ирония? Кнутом, что сделан руками отца, только что пороли его дочурку... Ну да ладно, это лирика. Так расскажи нам, добрый брат Гийом, что делала эта ведьма, чтобы совратить тебя к смертному греху - прелюбодеянию?