Он не сводил с нее глаз.
Она ухмыляется?
Господи Иисусе, похоже на то.
Как бы то ни было, эта машинка не сулит ему ничего хорошего. У нее двухцветная лента — сверху красная полоса, под ней черная. А он-то уже забыл, что такие ленты существуют. Но приятного чувства ностальгии эта лента у него не вызывала.
— Ну как? — Она радостно улыбалась. — Что скажете?
— Отличная! — быстро ответил он. — Настоящий антиквариат.
Ее улыбка померкла.
— Я покупала не антиквариат. Я покупала подержанную вещь. Подержанную вещь в хорошем состоянии.
Он отреагировал мгновенно:
— Ну-ну! Пишущие машинки вообще нельзя называть антикварными в полном смысле слова. Хорошая машинка служит практически вечно. Эти старые кабинетные машинки — танки!
Он погладил бы машинку, если бы мог до нее дотянуться. Если бы мог, он бы поцеловал ее.
Ее улыбка вернулась. Его сердце стало биться чуть ровнее.
— Я ее купила в «Старых новостях». Правда, идиотское название для магазина? Конечно, Нэнси Дартмонгер, хозяйка, — дура. — Энни слегка помрачнела, но он сразу увидел, что сердится она не на него; пусть инстинкт самосохранения — это всего лишь инстинкт, но, как в последнее время стал понимать Пол, он помогает делать поразительные открытия. Пол начинал привыкать к смене фаз ее настроения, улавливая его изменения, словно прислушиваясь к тиканью ненадежных часов.
— И она не только дура, она дрянь. Дартмонгер! Ей надо бы носить фамилию Дартмонстр. Дважды разводилась, а теперь живет с буфетчиком. Поэтому когда вы сказали «антиквариат»…
— На вид она хорошая, — перебил он. Энни помолчала и затем, как бы извиняясь, сказала:
— Тут нет буквы «н».
— Правда?
— Вот. Видите?
Она повернула машинку так, чтобы он увидел полукруг клавиатуры. На месте буквы «н» оказалась дырка — как дыра от выпавшего зуба, — но все остальные клавиши были в порядке.
— Вижу.
Она опустила машинку. Он ощутил толчок и подумал, что машинка должна весить фунтов пятьдесят. Она пришла из того времени, когда не было сплавов и пластмассы… как и шестизначных сумм авансов за книги, книг по мотивам фильмов, «Ю-Эс-Эй тудэй», «Энтертейнмент тунайт», когда знаменитости не рекламировали кредитные карты или водку.
«Ройал» ухмылялся ему, суля неприятности.
— Она запросила сорок пять долларов, но потом сбавила до сорока. Из-за буквы «н». — Энни хитро улыбнулась. Я-то не дура, казалось, говорила эта улыбка.
Он улыбнулся в ответ. Прилив пришел. Поэтому улыбаться и лгать было легко.
— Сбавила? Так вы не по мелочи торговались!
Энни просияла.
— Я сказала ей, что «н» — важная буква, — сообщила она.
— Здорово это вы! Чертовски здорово!
Еще одно открытие: льстить легко, стоит только начать.
Она лукаво улыбнулась, словно обещая посвятить его в сладостную тайну.
— Я сказала ей, что буква «н» есть в фамилии моего любимого писателя.
— Она встречается дважды в имени моей любимой сиделки.
Ее улыбка теперь сверкала во всю мощь. Невероятно, но даже на каменных щеках вспыхнул румянец. Вот что будет, если в пасти каменного идола из повестей Райдера Хаггарда развести огонь, подумал Пол. Разумеется, ночью.
— Вы надо мной смеетесь! — жеманно произнесла она.
— Нет, — возразил он. — Вовсе нет.
— Отлично!
На мгновение она отвернулась, но выглядела не выключенной, а польщенной, немного взволнованной, и ей надо было собраться с мыслями. Наверное, Пол мог бы порадоваться этой перемене, если бы не машинка, тяжелая и твердая, как сама Энни, и такая же ущербная; она ухмылялась, обнажая дырку, и обещала ему неприятности.
— Кресло на колесах было куда дороже, — заговорила Энни. — У меня же нет доступа к бесплатным товарам для инвалидов, с тех пор как… — Она осеклась, нахмурилась и кашлянула. — Но вам пора начинать садиться, так что я ни капельки не жалею, что потратилась. А вы же не можете писать лежа?
— Нет…
— Я припасла доску… Отпилила подходящий кусок… И бумага… Погодите…
Она, как девочка, выбежала из комнаты, оставив Пола наедине с машинкой. Как только она повернулась к Полу спиной, его улыбка исчезла. Выражение «Ройала» не изменилось. Позднее Пол подумал, что он с самого начала знал, чем все это обернется. Так же как знал заранее, каким будет звук пишущей машинки, когда она будет клацать и ухмыляться.