Не договорив, она выходит из класса.
«Что же это такое?» — тупо повторяет Света, глядя на свое отражение в зеркале уборной. В тусклом зеркале не различить морщин на лице, но она знает каждую, а вот эта, залегшая между бровей, видна и в сумерках: метка сосредоточенной угрюмой заботы, складка недоумения, трещина страха…
«Что же это такое?» — отбивается Света от мыслей, толкающихся в ней, как толпа пассажиров на выходе из вагона, толпа, закрутившая ее, не желающую выходить, цепляющуюся за спинки сидений, как за руки живых сильных людей, которые любят ее и знают, что нужно ей, без чего не прожить ей на свете: только остаться, пусть одной, пусть больше не будет остановок, остаться и ехать в этом трамвае — вечность, до смерти, вечность…
«Смерть, — усмехается Света, прищурившись на отражение в зеркале. — Настоящая смерть, и странно, но — очень, очень мила».
Она возвращается. Приближаясь по коридору к двери класса, она слышит раскаты детского смеха и перекрывающий их высокий, металлического оттенка, немножко искусственный, но удивительно приятный хохот канадского учителя. Она надевает улыбку и открывает дверь.
Дети смеются. Учитель стоит посредине класса и помахивает в воздухе высоко поднятой рукой. В руке его, выставленный на всеобщее обозрение, болтается красный мешочек величиной с детскую ладонь.
Учитель оглядывается на вошедшую Свету, протягивает ей мешочек и машет левой рукой в сторону Светы Тищенко, которая все стоит у доски и со скучающим видом смотрит в окно. Затем он слегка сдавливает мешочек и… Раздается странный, булькающий звук…
Детский смех взлетает под потолок…
Запах…
«Не надо!»
Света принимает злую игрушку из рук учителя и, повертев, прячет в ящик своего стола. Из всех присутствующих в классе лишь она и ее маленькая тезка не смеются, но этого достаточно для того, чтобы смех запнулся, упал и затих, закатившись в угол.
— Вы закончили диалог? — спрашивает Света девочку по–английски.
— О’кей, о’кей! — отвечает за нее учитель. — Очень карашо.
— Вы хотите сказать, девочка заслуживает высшего балла?
— Да, — подтверждает Дэвид Смит, слегка покраснев.
На самом деле диалог не успел развиться за время отсутствия учительницы. Но Дэвид Смит понимает, как должна быть рассержена она на ребенка, чья шалость… Эти русские, слышал Дэвид, так чопорны! Он сочувствует провинившейся девочке и, поняв без перевода учительское: «Останься после урока», крепко хлопает ее по плечу и подмигивает ей, как только удается встретиться с ней глазами. Но русская девочка есть русская девочка, поэтому Дэвид Смит не удивлен, что ему не подмигивают в ответ.
Света продолжает урок.
За пять минут до звонка появляется директор и объявляет детям, что с сегодняшнего дня Светлана Петровна становится их классным руководителем. Светлана Петровна переводит для стажера. Он поздравляет ее жестом.
«Похоже, он станет тут своим человеком», — думает Светлана Петровна, не испытывая ревности. Ей все равно. Так все равно, что предстоящий разговор со Светой Тищенко, на который долго не могла она решиться, ничуть не волнует ее.
«Ведь надо же с кем–то разговаривать, — объясняет себе Света очередной скачок в настроении. — Нельзя же дни напролет разговаривать самой с собой. Так и старушку убить недолго…»
Ухмыльнувшись своей литературной шутке, Света отпускает класс. Директор уводит Дэвида Смита. Дверь закрывается, топот и смех в коридоре стихают. Света усаживается на свое учительское место и минуты две отдыхает, не думая ни о чем. Вонючка сидит на задней парте, ковыряет в носу, ждет.
Светлана Петровна выдвигает ящик стола и долго смотрит на красный мешочек, брезгуя дотронуться до него. «Made in USA»16, — читает она вслух полустертую надпись.
— Откуда это у тебя? — строго спрашивает учительница и задвигает ящик. — Зачем ты носишь это в школу? Зачем настраиваешь ребят против себя? Неужели тебе самой не противно?
Маленькая Света молчит и не выглядит ни испуганной, ни смущенной.
— Отдайте, пожалуйста, — равнодушно просит она. — Я больше не буду.
— Понятно, что больше не будешь! А что ты принесешь завтра? Портативный унитаз? Давай, всем будет интересно взглянуть.
— Отдайте, я больше не буду, — со скукой, явно не слушая учительницу, тянет девочка.
— Игрушку я отдам твоим родителям. В понедельник после шести жду тебя здесь вместе с…