Некоторые тёрли задними лапками своё лохматое брюшко, какие-то издавали клокочущие звуки своими крупными загнутыми челюстями, один вид которых вводил буквально в обморочное состояние. Казалось, даже тому, кто не шибко боится таких созданий, при виде этих многолапых гигантов, серьёзно превышающих привычный для нас размер даже тех же тарантулов и птицеедов, было бы крайне не по себе. А от пауков можно ждать чего угодно. Вы когда-нибудь видели, как они молниеносно хватают добычу? Да на расстоянии с целую улицу такая тварь смогла бы схватить человека в мгновение ока!
Были опутаны деревья и деревенские лавочки, качели и киоски, собачьи будки, цепи чьих обитателей вели вовнутрь темноты входного отверстия и оставляли судьбу владельцев неизвестной. И я, и Георгий от вида этого просто непередаваемого невероятного ужаса остолбенели так, что не могли закричать и даже броситься стремглав наутёк, как только узрели копошащуюся мерзость, как единый бесформенный организм, опутавший целое поселение! Но самое ужасное мы заметили чуть позже.
– Смотри! – ткнул участковый пальцем в пространство центральной улицы перед нами, а я аж одёрнул его, чтобы он своим медным голосищем не привлекал внимание этих чудовищ.
Теперь уже эти мысли о несчастных мышах, которых восьминогие ядовитые охотники заживо растворяют и выпивают, переходили на новый уровень, если представить, что гигантские пауки начнут лакомиться человечиной, чем, похоже, они здесь и промышляли. Укус одного того малыша я представлял самым болезненным, а если пронзит тот, что размером с окно или тот, что размером с машину? Даст бог, умрёшь от потери крови раньше, чем ощутишь, как гниют в месиво «бульона» все твои внутренности… А если вдруг не умрёшь и будешь вот так разлагаться живьём? А эти многоглазые чудовища будут ползать к тебе, вновь вонзать свои клыки и пить, пока ты ещё всё чувствуешь…
Я едва не упал, а там, куда показывал Георгий Владимирович, по дороге проползал человек. Несчастный щуплый старик, совершенно голый, усеянный на шее и спине этими крупными волдырями, в которых даже сквозь слои паутины было видно, как подрагивают маленькие тёмные фигуры…
И тогда я вспомнил, что мне примерещилось у того мужчине ещё в Верхнем Уте, и затем в волдыре старухи соседней деревни – я буквально видел, как внутри пузыря дёргалось нечто чёрное, но решил, что разум и фантазия решили сыграть со мной злую шутку. Мозг как бы отрицал и прятал от меня настоящую реальность, пока сердце твердило быть сильным и сохранять мужественность. А сейчас уже накрыло озарение, и воспоминания друг за другом хлынули под всё звучащий в голове аккомпанемент этих слов её голоса, сообщая о разгневанной языческой богине, виноватой в охватившей местных жителей болезни.
И вот пузыри лопнули… Сонм мелких паучат во все стороны расползался от распластавшегося и, кажется, в этот самый миг испустившего последний вздох измождённого и иссохшегося деда, чьи соки они пили внутри, пока были крохотными, а теперь созрели до той поры, когда можно пробиться из своего кокона наружу.
Это был не борщевик и даже не бактерии, путешествующие на пауках. Эти твари попросту превращали людей в живые инкубаторы! В корм, который жрут их детишки, пока подрастают, прежде, чем разодрать оболочку несчастной жертвы, заканчивая эту нескончаемую агонию, эхом доносящуюся с самых древних времён, когда мир был совсем иным, когда не было ни динозавров ни даже горгонопсов, когда миром правили членистоногие, в океанах сновали ракоскорпионы, а по земле уже ползали точно такие же пауки. Ничуть не изменившиеся в ходе эволюции, разве что, слегка обмельчавшие в размерах, как казалось современной науке, но я-то воочию видел, какие гиганты на самом деле среди них существуют где-то в дальних уголках нашей собственной страны!
Мои ноги дрожали так, что даже если бы на нас понёсся какой-нибудь крупный мизгирь, я бы не смог сдвинуться с места, лишь тщетно прикрываясь локтями от ужаса. А вот участковый был посмелее, хотя явно тоже был крайне шокирован увиденным зрелищем. Он достал пистолет из кобуры, хвала всем любым богам, похоже, всё-таки, настоящий.
– Знаешь, что Кузминишна и остальные там причитали? – проговорил он мне и даже голос у матёрого стража правопорядка немного подрагивал.
– Матушка что-то там? – как бы переспросил я, не уверенный, о чём конкретно он интересуется.
– Да. Не здесь, но Алтае или в Сибири, точно не помню, также называют свою богиню-паучиху. Атлащ-Наха или Атлах-Наха… Или Атлач-Нача, есть уйма вариантов произношения. «Атлащ» это что-то тоже связанное с прядением. Не «мегзти», как в старославянском, но что-то на ту же тему с другого наречия, от этого слова ещё «атлас» произошёл, который материал – ткань такая очень ценная, красивая и гладкая. А «Наха», думаю, это от того же корня, что и вампирская богиня Нахема. В общем, мать-пряха, богиня-вампирша-паучиха, в том плане, что она прядёт паутину, и пьёт жизненные соки, высасывая своими клыками, – делился он не то где-то вычитанными или услышанными знаниями, не то личными догадками на основе других редких фактов и слухов.